Неистовый Роланд. Песни I–XXV - [67]

То припомню я

Ту победу, тот венец твоих подвигов,

От которой навеки полон слез

Взор Равенны,

3 Где дрогнули пикардийцы и моринцы,[248]

Подались аквитанцы и нормандцы, —

Но ты ринул свои знамена

Вперехват побеждающей Кастилии,

А с тобой — ретивое юношество,

Доблестью снискавшее в этот день

Твой знатный дар —

Золотые рукояти и шпоры.

4 Жарким вашим духом[249]

На волос от великой беды

Вы стрясли Золотые Желуди,

Вы сломили Желтый и Красный Жезл:

Это ваша слава,

Что не сорвана, не попрана Лилия;

А другая слава на ваших кудрях —

Что спасли вы для Рима Фабриция.

5 Тот Фабриций, Колонна Рима,[250]

Что у вас в плену и от вас на воле,

Больше стяжал вам чести,

Чем бранная гордыня, сокрушенная в прах,

Тех, кто лег утучнять поля Равенны,

И кто рушился вспять, роняя стяги

Арагона, Кастилии, Наварры,

И не в помощь были ни колеса, ни серпы.

6 Но стала та победа[251]

В корысть, а не в радость,

Ибо тягостью легла на торжество

Гибель вождя французского похода

И сраженные бранною грозою

Столько славных,

К обороне своего и союзного

К нам нисшедших от холодных Альп.

7 Спасенье наше и жизнь — [252]

В той победе,

Отвратившей грозу и стужу

Грозного над нами Юпитера;

Но ни радости нам, ни торжества,

Ибо стоны тоски и боли

Черных вдов со слезами на ланитах

Ударяют в наш слух из целой Франции.

8 Пусть поставит король Людовик новых[253]

Воевод над воинством,

Чтобы к вящей славе франкских Лилий

Пресекли грабеж и разбой

Рук, что мучат белых, серых, черных

Братьев и сестер, не щадят ни дев, ни жен,

Топчут оземь Христа в святых дарах,

Чтобы вырвать из божьей сени золото!

9 Бедственная Равенна,[254]

Для чего было противиться победному,

Для чего не пример тебе Брешия,

А ты не пример Фаэнце и Римини?

Прикажи Людовик: пусть добрый

Тривульций

На таких твоих наложит узду

И внушит им, сколько такою кривдою

Множится по Италии смертей!

Смотр сарацинской рати

10 Как нынче те воеводы

Французскому надобны королю, —

Так встарь

Скликнули Марсилий и Аграмант

Все полки для надобного порядка

С зимних мест на большое поле,

Чтобы, все увидев нужды,

Каждой части дать вождя и уставщика.

11 Марсилий первым, Аграмант вторым[255]

Провели полки свои строй за строем.

Впереди каталонцы,

И над ними — стяг Дорифеба;

Следом те, чей король Фольвирант

Лежал мертв от меча Ринальда,

Шли наваррцы, и владыка Испании

Приказал над ними встать Изольеру.

12 Над Леоном — Балугант,[256]

Над Альгарвою держит власть Грандоний;

Фальзирон, Марсилиев брат,

Встал оружно с Малою Кастилиею;

Стяг Мадарасса

За собой вел Севилью и Малагу

От гадесских вод до кордовских плодов

По зеленому набережью Бетиса.

13 Стордилан, Тезир, Бариконд[257]

Чередой движут каждый свое племя:

Первому Гранада, второму Лиссабон,

Третьему покорна Майорка.

А из них над Лиссабоном Тезир

Был преемник отцу своему Ларбину.

Вслед — Галисия, над которой

Марикольду в смену встал Серпентин.

14 Кто из Толедо, кто из Калатравы,[258]

Оступился под Синагонову хоругвь, —

И со всеми, кого поит и моет

Гвадиана, —

Их ведет отважный Маталист.

А за ним Бланзадрин под астурийское

Вывел знамя Плаценцию, Саламанку,

И Авилу, и Замору, и Паленцию.

15 Сарагоса и двор царя Марсилия[259]

Повинуются Феррагусу —

Все могучи, все в крепких латах,

И меж них Балинверн,

Мальгарин, Мальзарис и Моргант,

В общей участи на общей чужбине:

Потерявших уделы,

Их собрал ко двору король Марсилий.

16 Там великий королевский бастард[260]

Фоликон Альмерийский,

Дориконт, Баварт, Ларгалиф, Аналард,

Архидант, вельможащий в Сагунте,

Удалой Лангиран и Ламирант,

Малагур, догадливый на хитрости, —

И еще, и еще, и о которых

Будет сказ, когда приспеет время.

17 Как прошли перед королем Аграмантом[261]

В блеске смотра испанские полки, —

Является в поле со своими

Царь Орана, видом исполин;

И вторая рать, скорбная о Мартасине,

Мертвом от Брадамантиных рук, —

Горько воинству,

Что король гарамантов пал от женщины;

18 И третья рать — из Мармонды,[262]

Потеряв в Гаскони своего Аргоста;

Надобен над ней новый вождь,

Как и над второю и над четвертою.

Мало у Аграманта воевод,

Но недолго он думает:

Избирает и шлет полкам

Буральда, Ормида и третьего — Аргания

19 Во главе либиканских дружин,[263]

Льющих слезы о черном Дудринассе.

Тингитанцев ведет Брунель,

Хмурый ликом, понурый взором,

Ибо с самой той поры,

Как в лесу пред скальным замком Атланта

Вырвала Брадаманта у него кольцо, —

Пала на него царская опала,

20 И не заступись

Феррагусов брат Изольер,

Сам нашедший его в путах под деревом, —

Быть бы ему повешену.

Многими молимый, смягчился Аграмант

Над уже захлестнутым удавкою,

Отпустил, но с клятвой:

По первой вине — не уйти ему от петли;

21 С тем и шел Брунель,[264]

Сумрачен и поникнув,

А за ним — Фарурант, а с Фарурантом —

Мавританские конные и пешие,

А за тем — Либаний, новый царь,

Ставший над людной Константиною,

Когда отдал ему владыка

Скипетр и венец Пинадора.

22 С гесперийцами — Соридан,[265]

Дорилон за собою вел Сеуту,

Пулиан — насамонов,

С аммонийцами поспешил Агрикальт,

При феццанцах — Малабуферс,

Финадурр — перед строем ратных

Из Канарии и Марокко,

А Баластр — от царя Тардокко.

23 Полк из Мулги, полк из Арзиллы,[266]

При одном — его прежний вождь,

При другом — уже нет, и государь

Назначает им верного Коринея;

А над альмансильцами,

Где царил Танфирион, стал Каик,