Неистовый Роланд. Песни I–XXV - [42]

Все рассказывает, что он знал и так.

47 Говорит ей старец утешные слова,

Благолепные и добрые,

А повадливой рукой

То ей тронет грудь, то влажные щеки,

А потом забирает смелей,

А она осторожно негодует,

Кулачком колотит ему в грудь, отбивается,

И в лице ее — честный румянец.

48 У него на поясе — сума,

Достает он из нее сосудец зелья,

И красавице в властительные очи,

Где лучится жгучий факел любви,

Брызжет самую малую каплю,

Но и в той — усыпляющая сила.

И она уже навзничь на песке

Перед хищным вожделением старца.

49 Он ее обнимает, гладит всласть,

Она спит и не в силах противиться;

Он целует ее в рот, целует в грудь —

Их в укромном месте никто не видит.

Но споткнулся его конек,

Был он телом слабей желания,

Неспособно много было ему лет,

И чем больше он храпел, тем хуже.

50 Cедок пробует и так и сяк —

Все не вскинуть ему ленивца:

Тщетно он затягивает узду —

Тот не вздымет понурую голову.

Наконец, без сил

Рядом с сонною он падает в сон —

Как вдруг встало на них новое бедствие.

Ах, судьба! ты, начав играть, не выпустишь!

С острова Эбуды, где казнят девиц,

51 Но чтобы сказать вам, что случилось,[140]

Надобно мне сперва свернуть с пути.

В северном море, в западной стороне

По ту сторону Ирландии

Лежит остров, называется Эбуда,

Малолюдный,

Ибо разорил его морской зверь со своим стадом,

А привел их, мстя, морской Протей.

52 Правда ли, неправда ли,

Но рассказывают старинные повести,

Будто был на том острове могучий царь,

А у него дочь, такая красивая и милая,

Что лишь выйдя на соленый песок,

Так она разожгла в воде Протея,

Что однажды он ее застиг,

И схватил, и оставил брюхатою.

53 Тяжким это было горем и обидой

Для сурово безжалостного отца.

Ни любовью, ни оправданьями

Не склонился к прощенью ярый его гнев.

На нее, беременную,

Скор свершеньем крутой его приказ,

И царский внук,

Хоть невинен, обречен до рождения.

54 Но морской Протей,

Пастырь буйных стад всеводного Нептуна,

Сведав злую казнь своей дамы,

В ярости крушит закон и устав

И из вод на сушу

Кличет стаи чуд морских и гад морских

На погибель не только быкам и овцам,

А и градам, и селам, и насельникам.

55 И не раз подступали они к столице,

И вставали осадою со всех сторон;

Днем и ночью стража

Не слагала оружия, в страхе и тоске;

В полях — ни души;

И вот, чтоб сыскать какое средство,

Посылают послов к прорицалищу,

А ответ прорицалища был таков:

56 Найти девицу,

Красотой подобную погибшей,

И взамен ей на морском берегу

Предложить ее гневному Протею:

Если будет она ему хороша,

Он возьмет ее, и кончится смута;

Если нет — то пусть ему дадут

И другую, и третью, пока не вдоволь.

57 Вот с того-то и пошла напасть

На девиц, пригожих собою;

Каждый день по одной ведут Протею,

Чтобы выбрал себе в угоду,

И одна за другою гибнут —

Всех глотает тот зверь морской,

Что один остался на страже,

Кргда прочие гады расплылись.

58 Правда это о Протее или выдумка,

Я знаю лишь то, что слышал;

Но с тех самых пор в той земле —

Злой закон против женского пола:

Чтоб кормить им то морское чудище,

Что всплывает к берегу всякий день.

Всюду несладко быть женщиною,

А здесь — подавно.

приплывают пираты

59 Ах, бедные, бедные девицы,

Злой судьбой привеянные к злым местам,

Где чуткий дозор над морем

Чужеземкам ладит жертвенный костер!

Ведь чем больше погибнет пришлых —

Тем меньше убыль в своих.

Но не с каждым ветром идет добыча,

И народ на розыск пускается сам:

60 Шлет во все моря

И челны, и струги, и парусники,

Чтобы с дальних и ближних берегов

Раздобыть облегченье своей казни.

Берут женщин силой, берут захватом,

А иных золотом, а иных лестью,

Но всегда из всех мест

Полны пленниц башни и подземелья.

61 Вот одна такая ладья

От берега к берегу доплыла и туда,

Где на мягкой траве меж жестких кустов

Злополучная спала Анджелика.

Сходят пловцы на сушу

За дровами и сладкой водой,

И прекрасную из прекрасных, прелестную из прелестных

Они видят в объятиях святого отца.

62 Ах, слишком дорога, слишком хороша

Такая добыча для таких злодеев!

Ах, жестокая судьбина, поверить ли,

Что по тяжкой над нами воле твоей

Будет брошена гаду в снедь

Та краса, для которой сам Агрикан

С половиной Скифии из кавказских ворот

Хлынул на Индию и нашел нам смерть?

и увозят Анджелику в жертву морскому чудовищу

63 Та краса, что была для Сакрипанта

Больше чести и больше царства;

Та краса, что и Роланду легла пятном

На громкое имя и светлый ум;

Та краса, на чье мановение

Встал бы и пал бы целый Левант, —

Ныне брошена от всех,

И никто не поможет ей даже словом?

64 Красавица, одурманенная сном,

Вмиг в цепях, не успев проснуться;

Следом лег монах-чародей

В полный челн удрученного полона;

Парус взвит,

Мчит ладью к погребальному острову,

Где замкнули даму в крепкий замок,

Пока жребий не скажет ее час.

65 Но и здешний жестокий люд

Так был тронут такою красотою,

Что на много дней отлагали ее смерть,

Сберегая ее до крайней крайности.

И пока другие были чужеземки,

Ангельской Анджелике не делалось беды.

А как вывели ее наконец,

Весь народ за нею шел и плакал.

66 Кто опишет

Слезы, стоны, крики, вопль до небес?

Как не вышли моря из берегов,

Когда дева простерлась на хладном камне

Беспомощная, в цепях,

Перед страшною черною погибелью?

Я смолкаю: таково мое горе,

Что к иному обращается лира

67 И утешнейших ищет песен,