Неистовый Роланд. Песни I–XXV - [128]

Потому что вблизи ни городка,

Чтобы кликнуть лекаря пособить

Ради Господа или ради золота.

77 Что ей делать, как не тщетно страдать

И стенать на судьбу и злое небо?

«Горе мне! — рыдает она, — зачем

Океан не поглотил меня с парусом?»

Взведшему к ней томные очи

Горше Зербину ее горе,

Чем и рана,

Вмучившая в самую смерть.

78 «Сердце мое, — он молит, —

Будь любовна ко мне и после смерти!

Не то жаль, что меня не станет,

А что ты здесь одна и без поборника.

Приключись мой последний ч» ас

Не в угрозном месте —

Я бы умер, склонясь к тебе на грудь,

Радостный, веселый, счастливый;

79 Но как нынче жестокий рок

Вырывает тебя неведомо кому,

То клянусь

Силком уст твоих, и очей, и кудрей,

Что в отчаяньи нисхожу я во тьму

Ада, где единый мне помысел

О покинувшейся тебе

Больней злейшей из преисподних казней».

80 Исстрадавшаяся

Изабелла склоняет слезный лик

И сливает уста свои с устами

Зербина,

Блекнущими, как роза

Выцветает, несорванная, в тени;

Говорит: «Душа моя, не помысли

Без меня отлететь в последний путь —

81 Не знай обо мне тревоги,

Я с тобою, любовь моя, хоть в рай, хоть в ад:

Вместе отошед,

Вместе быть нам и во вечные веки.

Лишь сомкнешь ты очи,

Как убьет меня душевная боль,

А ежели не она,

То прорубит мне грудь вот это лезвие.

82 И на то во мне живо упование,[483]

Что к телам нашим смерть добрей, чем жизнь:

Сжалится нашедший

И положит обоих в единый гроб».

И с такими она словами

Скорбными устами

Иссякающие ловила из уст

Вздохи жизни, похищаемые смертью.

83 А Зербин ей бессилеющим голосом:

«Я прошу, я молю, моя богиня,

Ради той любви, для которой

Ты оставила отеческий брег,

Я велю, если вправе я велеть:

Будь жива,

Пока воля на то Господа Бога,

И храни беззабвенно великую мою любовь!

84 Будь жива, и верно, Господь

Охранит тебя от всяческой злобы,

Как извел тебя из вертепа

Рукой римского сенатора Роланда,

Как явил над тобой свою всемилость

И в пучине и пред хищным бискайцем;

А коли поволит твоей он гибели —

Значит, гибель есть меньшее из зол».

85 Таковые последние слова

Он вымолвил, но едва уже слышимо,

И скончался, как кончается светик,

Под которым уж ни воска, ни масла.

Кто расскажет,

Как терзалась юная подруга,

Взвидев навзничь в руках своих Зербиново

Побледнелое, похолоделое тело?

Изабеллу спасает от самоубийства добрый отшельник

86 Забывает она себя и все на свете,

Омывает кровавое слезами,

Взрыдом

Оглашает окрест луга и рощи,

Нещадимо

Бьет и рвет ланиты и перси,

Исторгает золотые кудри,

Тщетно выкликая милое имя.

87 Грозным горем

Вброшенная в бешенство,

Ослушалась бы она любезного,

Обрушила бы в себя клинок, —

Если бы

Не спустился из ближней кельи к свежей влаге

Отшельник,

Пресекая такое ее желание.

88 Досточтимый, благосердный, здравомысленный,

Полон кротости,

Красен речью и добрыми примерами,

Он уветливо

Побуждает страдалицу к терпению,

Предлагая очам ее, как в зеркале,

Образы старинных жен и дев

Ветхого Завета и Нового.

89 А потом указует ей, что нет

Истинной отрады, как не в Господе,

А иные людские упования

Невесомо быстролетны, как тень;

И таков был хорош в речах,

Что отвел ее от крайнего умысла

К устремлению всю долыную жизнь

Посвятить Господнему служению.

90 Но и с тем она не оставит

Ни Зербинову любовь, ни Зербинов прах:

Днем и ночью быть ему с ней,

Где бы ни была, куда бы ни ехала.

А отшельник стар, но силен и помощен:

Взгромождает он рыцарские останки

На печального паладинова скакуна,

И — по дебрям многодневными тропами.

91 Не хотел он, вразумительный старец,

Юную красавицу

Ввесть невдаль в свою пещерную келию

И остаться в ней одному с одной,

Рассудив: опасно

Вместе сжать огонь и солому, —

Ни седины его, ни мудрость

В таком деле не гожи быть опорою.

92 А хотел он с нею доспеть в Прованс,

Где поблизости города Марселя

В крепком замке, богатом и знатно строенном,

Обитала обитель святых сестер.

Для везомого же Зербинова тела

Изготовил он в попутном пристанище

Добрый гроб,

Длинный, емкий и наглухо смоленый.

93 Много дней по многим краям

Пробирались они глушью да глушью,

Потому что все полно войны,

А им надобится быть сокровенными.

Вдруг дороге конец: навстречу всадник,

И гремит на них грозною хулой.

Кто он был, о том еще порасскажется,

А покуда воротимся к татарскому царю.

Мандрикарда же настигает Родомонт

94 Добив битву, о которой вы знаете,

Юный витязь прилег передохнуть

В прохладной тени над ясной волной,

А коня, расседланного и безуздного,

Отпустил на волю

По зеленой попастись мураве.

Но недолог был такой досуг,

Ибо глядь, с горы спускается рыцарь.

95 Как приподнял он забрало с лица —

Вмиг его узнав, Доралиса

Объявляет Мандрикарду: «А это

Гордый Родомонт

В бой с тобой соступает со скалы.

Радуйся, что ретиво ты ратуешь,

Ибо он в обиде, лишась невесты,

И мчится мстить.

96 Как хороший ястреб,

Куропатку, голубку, утку

Или прочую какую птицу

Взвидев издали, вскинется и рад, —

Так уведомясь Мандрикард о Родомонте,

Что быть битве, быть сече, быть резне,

Весел и удал,

Вмиг в седло, повод в руку, ноги в стремя.

97 Как они сошлись вперекрик —

Во всю спесь

И руками, и головою, и глоткою

Стал грозиться алджирский царь,

Что ужо раскается дерзновенный,

В опрометчивой своей прихоти

Бросив вызов

Конноборцу, умеющему мстить.

98 Откликается Мандрикард: «Нипочем[484]

Ты меня не вгонишь в страх, как ни силься!