Небоглазка - [28]

25

Мы отнесли его к Озборну и отмыли дочиста. Потом соскребли Черную Грязь и с себя. Расчистили от мусора место на полу типографии, недалеко от комнаты охраны, и устроили мертвеца под распростертыми крыльями ангела. Монеты и застежки мы поместили у него в изголовье. Выложили из металлических литер:

Тем временем солнце поднялось в зенит. Оно светило на святого через прогнившие стропила и танцующую пыль. Где-то в цеху запела незримая птица. А он лежит, как будто во сне, как будто может в любой момент открыть глаза, вытянуть руки и ноги, сесть и снова занять свое место в мире.

В комнату охраны мы вернулись ближе к вечеру. Небоглазка и Мыш все разглядывали Небоглазкины сокровища. Дедуля сидел над ними за столом, листая страницы своей огромной книги.

— Пошли, что мы вам покажем! — говорим.

Мы повели Мыша и Небоглазку по проходам, между печатных станков, туда, где лежал он.

— Кто это? — спросили они шепотом.

— Загадка, — отвечаем. — Какой-то рабочий.

Они испуганно и зачарованно уставились на него.

Тут подошел Дедуля, медленно, весь в черной грязи.

Он опустился на колени, уставился на мертвеца.

— Большая радость, — говорит. — Большая радость, Помощничек. Ты нашел настоящего Святого.

— Святого? — переспросил Мыш.

— Здесь есть загадки, здесь есть сокровища, и здесь есть святые, которые только и ждут, чтобы их обнаружили. Эти святые — они из давних времен, давних-предавних времен, до Дедули, до Небоглазки, до нас до всех.

Он посмотрел на Мыша. Потянулся, погладил его по щеке:

— Когда-то давно я слышал, что в Черной Грязи есть такие святые, их только надо найти. Но отыскать его смог только ты, потому что для этого нужно очень доброе сердце. Я благодарю тебя, Помощничек, за то, что ты нашел святого в глубоком-глубоком мраке и принес его сюда ко мне.

Он закрыл глаза. Молится, судя по всему. И вдруг в глазах у меня поплыло: я увидела странный светящийся контур вокруг фигуры на полу типографии, под обрушившейся кровлей. Говорю себе: у тебя, похоже, галлюцинации. Шепчу, что не может такого быть. И тут мне вспомнились слова Уилсона Кэйрнса прямо перед нашим побегом: Это возможно. Это возможно.

Я вспомнила, как его глаза глядели сквозь нас на что-то удивительное в дальней дали. Я вспомнила его последние слова: Присматривайся. Смотри внимательно. Я и смотрю во все глаза. И тут откуда-то снаружи раздался оглушительный шум и скрежет, как будто на нас едет огромная машина.

Дедуля повернулся к Небоглазке.

— Я был хорошим Дедулей? — спросил он шепотом.

Она прижалась к нему:

— Ты чудесный Дедуля.

— Вот ты и увидела свои сокровища.

— Да, Дедуля.

— Я многое скрывал от тебя.

— Да, Дедуля. Очень-очень многое.

— И много еще такого, чего ты пока не знаешь.

Он перевел глаза на меня:

— Твоя подруга понимает.

— Да, — откликнулась я. — Я понимаю, Дедуля.

Он вздохнул и опустил голову:

— Небоглазка?

— Да, Дедуля?

— Я очень плохо делал, что скрывал от тебя?

— Ты не делал ничего плохого, Дедуля. Ты охранник. Ты старался меня охранить.

Он вздохнул.

— Да, малышка. Я охранник. И я старался тебя охранить.

Он снова вздохнул, еще глубже. Он выглядел старым, очень старым. Посмотрел на меня, на Января, на Мыша.

— Это твои братья и сестра, Небоглазка? Твои братья и сестра вернулись к тебе?

Небоглазка спросила еле слышно:

— Ты будешь мне братом, Мыш Галлейн?

— Да, — ответил Мыш.

— Ты будешь мне братом, Янви Карр?

— Да.

— Да, Дедуля, это вернулись ко мне моя сестра и мои братья.

— Чудесно, — отозвался он. — Чудесней чудесного.

Он сосредоточил взгляд на мне:

— Ты теперь будешь охранять Небоглазку?

— Да. Мы теперь будем охранять Небоглазку.

— И ты расскажешь ей то, что она должна узнать?

— Да.

Слезы проложили светлые дорожки на его черных от ила щеках.

— Не все было неправдой, малышка моя. Правда, что я нашел тебя лунной ночью в Черной Грязи. Правда, что я вытащил тебя оттуда и заботился о тебе. — Он опустил глаза. — Твои сокровища я нашел при тебе, они были засунуты тебе в карман, и я спрятал их от тебя, Небоглазка моя. Я думал, что это сохранит твое сердце счастливым.

— Я и была все время счастлива, Дедуля! Счастливей счастливого.

Он погладил ее по щеке. Потом наклонился, погладил щеку святого и прошептал спокойно-спокойно:

— Похоже, пришло время тебе перебраться через текучую воду в мир привидений, малютка моя.

— Ах, Дедуля! — откликнулась она. — Дедуля!

Они крепко обнялись.

Я подняла голову и прислушалась. Грохот и скрежет поблизости нарастали.

26

Я шла одна по бывшим улицам. Шла все дальше от реки, за типографию, по руинам складов, ангаров, фабрик и контор. Перелезала через обвалившиеся стены, пробиралась под шаткими крышами. Перепрыгивала через провалы и ямы. Читала полустершиеся вывески: слесарные работы, корабельные плотники, такелажники, сапожники, угольщики, судовые поставщики, изготовители гвоздей, шурупов и проволоки, импортеры чая и специй. Мимо шмыгали крысы. Облезлые псы робко выглядывали из темных углов. Тощие кошки шипели, выгибали спину и скалили зубы. Голуби ворковали и вспархивали. Вороны рылись в мусоре. За всем этим вдали слышался монотонный глухой гул города, а вблизи — нарастающий грохот и скрежет. И тут я его увидела — огромный кран, приближавшийся со стороны Нортона. Я забилась в ближайший подъезд, смотрю, как он едет. Он надвигался медленно, неумолимо. Земля трещала под огромными металлическими гусеницами. На стреле висел громадный металлический шар. Кран затормозил метрах в пятидесяти от меня. Молодой человек в джинсах, футболке и красной каске выпрыгнул из кабины на металлическую гусеницу. Закурил, вытащил из кармана газету, развалился на солнце, поджидая. Я смотрела. Я тоже ждала. И вот на краю города показался второй кран и тронулся к нам.