Небоглазка - [10]
— Не бойтесь, сестра моя, братья мои! Здесь нечего бояться!
Опять потянулась к Январю и Мышу.
— А ты кто будешь? А ты кто?
— Это Январь Карр, — говорю. — Это Мыш Галлейн. А я — Эрин Ло.
— Чудные, до чего же вы чудные! — выпевает. — Идите! Идите следом за Небоглазкой!
3
Ступив на причал, мы выбрались из тумана. Заброшенные склады, полуразрушенные стены, темные проулки. Голые стропила и провалившиеся крыши на фоне неба. Земля вся в ямах и рытвинах. Ил и вода с нас так и текут, так и капают.
Небоглазка нас за собой манит. Свернула в переулок, нырнула в глубокий мрак.
— Следом! — повторяет. — Следом. Следом.
Ведет нас сквозь хитросплетение улиц и проулков.
Белесые волосы пляшут по спине. Она часто оборачивалась и поджидала нас — глаза так и сверкают. И все повторяет нараспев:
— Следом, следом, следом.
Мы натыкались на стены и попадали ногами в рытвины. Обдирали костяшки пальцев о камни. Мы кружили, петляли; мы пригибались под низкими сводами. Мы шагали по шатким полам обветшавших зданий. В лунном свете видели красные знаки, предупреждавшие об опасности. Там были изображения сторожей и злобных сторожевых собак. И на каждом знаке: ВХОД ВОСПРЕЩЕН, ВХОД ВОСПРЕЩЕН, ВХОД ВОСПРЕЩЕН.
Шагаем за Небоглазкой — за ее тонкими ножками, белесыми волосами, сияющими глазами, певучим голосом. Следом, следом, следом, следом.
Вошли в огромное здание. Лунный свет падал клиньями сквозь разбитые потолочные окна. В ряд стояли большие темные машины, над ними крючились статуи — бронзовые орлы и ангелы. Пол засыпан щебенкой, бумагой, битым стеклом. Вокруг штабелями книги, журналы, газеты.
Она остановилась под парой огромных распростертых черных крыльев.
— А здесь книги делали. Видали?
Наклонилась и выбрала из мусора на полу горстку металлических литер.
— Видали? — говорит.
Разжала ладонь, и литеры со стуком упали обратно на пол.
— Только давно-давно, — говорит.
Улыбнулась, блеснув глазами:
— Дедуля всё охраняет. Вот тут написано, смотрите.
Кивнула на заколоченное окно. Сквозь щели между досками пробивались лучики света. Рядом дверь с табличкой:
— Он ждет, — говорит. — Он уже готов, что вы придете.
Мы с Январем переглянулись. Январь опять схватился за нож.
— Заходите! — зовет Небоглазка. — Заходите все!
Она нажала на ручку двери, шагнула внутрь.
— Вот они и пришли, Дедуля! — поет. — И до чего же они мокрые и продрогшие, и сколько в них страху!
Дедуля сидел сгорбившись за столом посреди комнаты. Что-то писал в большущей пухлой книге. На столе и на стеллажах вдоль стен горели свечи. В печурке теплилось пламя. Он повернулся и посмотрел на нас — а мы так и стоим на пороге позади Небоглазки. Черные взлохмаченные волосы, черная борода, черная пыль, въевшаяся в резкие морщины. Он тоже рассматривал нас, и его водянистые глаза поблескивали, отражая огоньки свечей. На нем была черная куртка с погонами. На нагрудном кармане было написано ОХРАНА. На столе лежала черная каска с козырьком.
— Это Дедуля, — сказала Небоглазка. — Дедуля, это Эрин Ло, Янви Карр и Мыш Галлейн. Такие чудные имена у чудной сестрицы и чудных братьев!
Он перевел глаза на Небоглазку, молчит.
— Заходите! — Ее перепончатая ладонь легла мне на запястье. — Заходите и запремся от ночи!
И закрыла дверь за нашей спиной.
— Здесь уютно, здесь едят еду и пьют питье.
Она сняла с полки глиняный кувшин с водой.
— Пейте! — говорит. — Отмойте рот от Черной Грязи! А потом ешьте. Тут изюм, и тушенка, и сколько хочешь шоколада.
Потянула меня к печке. Опустилась на колени, показала ведро. Зачерпнула воды и стала мыть руки.
Перепонки между пальцами были тонкие, свет от печурки проходил их насквозь.
Она рассмеялась:
— Ты вся грязнее грязного, Эрин Ло!
Мокрыми пальчиками погладила мою руку.
— Умойся, как я! — говорит. — Смой с себя Черную Грязь, Эрин Ло.
Я опустилась на колени рядом с ней, наши плечи соприкоснулись. Она прикусила губу и прошептала:
— Эрин! Эрин, сестричка!
А позади нас Январь и Мыш стоят как вкопанные и таращатся на Дедулю. Он тоже на них вытаращился, а потом давай писать в своей огромной книге.
— Дети, трое, — бормочет вслух, водя грифелем по бумаге. — Вытащены из Черной Грязи. Мальчики, две штуки. Девочка, одна. Замерзли, перемазались, извозюкались, напугались. Может, привидения. Может, черти из ада или ангелы с неба. Скорее всего, что посередке, пришли вытворять глупости. Выгони их, Дедуля. Закопай обратно в Грязь. Давай.
Воткнул острие карандаша в бумагу; замер с карандашом над бумагой. Подался лицом к нам ближе. Вгляделся:
— Вы ей не братья. Ты ей не сестра.
Я покачала головой. Посмотрела ему прямо в глаза.
— Мы никогда и не говорили ничего такого.
Вглядывается в нас — лицо суровое, поглядел на Небоглазку — оно сразу смягчилось.
— Не по-правильному ты рассудила, малышка моя.
— Не по-правильному?
— Не братья они тебе. А она — не твоя сестра.
— Не моя?
— Не твоя, милая. Ты не права. Так что, пожалуй, стоит отправить их обратно в Черную Грязь, где ты их нашла.
— Мы приплыли по реке на плоту. Мы не из Черной Грязи, — говорю.
— И ты — не сестра мне? — спрашивает Небоглазка.
Во взгляде — мольба. Я вгляделась внимательнее.
Похожи мы с ней? Есть в ней что-нибудь похожее на меня? Может она быть моей сестрой? Может, у нас общий отец? Я опустила глаза. Я знала, что, согласись я писать «Историю моей жизни», она была бы полна вымечтанными сестрами и братьями. Но тут все не по-правильному, как справедливо заметил Дедуля. Я покачала головой и отогнала ненужные мысли:
