Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель - [79]

– Кто там? – спросил хозяин.

– Я, Стоппа, – не узнаешь что ли? – произнес слишком знакомый ему голос. Хотя крестьянин и побаивался несколько мщения Стоппы за то, что служил поневоле проводником жандармам, однако же отворил, рассчитывая, может быть, на то, что в доме их двое, а Стоппа страшен только в лесу со своим двуствольным ружьем, а может быть, надеялся на то, что Стоппа не станет ему мстить за прошлое, нуждаясь в новых его услугах.

Стоппа вошел весело, дружески обнял хозяина и сына его, полюбезничал с молодой женщиной и попросил поужинать. Хозяин сел вместе с ним и со всем семейством, довольный отчасти тем, что гость ни слова не поминает о старом, но не совсем еще доверявший его добродушной веселости… Он наконец решился заговорить об этом первый. Стал извиняться, жаловаться на то, что его вынудили к этому силою… Нечего и сомневаться, что хозяин Стоппы, как всякий итальянский контадин, ненавидевший город и всё городское, а следовательно и правительство и власти, вовсе не считал Стоппу злодеем; он побаивался его, но от души был готов помочь ему во всякое время. Гость не дал ему и докончить своего оправдания…

– Полно, брат, об этом. Мы ужинаем, – так будем же веселы, после ужина успеем поговорить о многом. Мне нужно тебе еще многое сказать, я и подарок тебе привез – видишь, не забыл о тебе в Америке…

Очень довольный, хозяин угощал бандита, чем мог. Окончив ужин, Стоппа встал и запер двери снутри на задвижку.

– Ну, теперь о старом, – сказал он, – вот тебе подарок из Америки.

С этими словами вынул он револьвер из кармана и совершенно неожиданно выстрелил из него в хозяйского сына, спокойно прибиравшего со стола остатки ужина. Старик остолбенел от ужаса и отчаяния… Молодая женщина с ребенком на руках бросилась к трупу своего мужа.

– Не всё еще, погоди, – спокойно отвечал Стоппа, – из рода доносчиков ничего путного родиться не может, – не этими словами, прежде чем кто-либо успел опомниться, он наповал убил ребенка в руках матери новым выстрелом. Старик в отчаянии бросился на него, но Стоппа ударом табурета в голову повалил его на землю и задушил потом руками…

Подобному зверству не легко верится в наше время. Тем не менее в рассказе своем, я ни переменил, ни прибавил ни одного слова к тому, что из достоверных источников знаю об этом. Я выпустил только некоторые из подробностей, которые мне кажутся еще более невероятными и которые я узнал от лиц, не пользующихся вполне моим доверием…

Я никогда не видел Стоппу, но коротко знаком с несколькими из его приятелей и сослуживцев, а также читал опись его приметам в сиенской префектуре. Он маленького роста и очень худ и сухощав, несколько прихрамывает; цвет лица его желтовато-бледный, рыжие волосы и серые глаза – с помощью этого можете составить себе его портрет. Он слабого здоровья и только и берет своим уменьем стрелять из ружья, хотя – как после я узнал – он в мареммах не считался за первоклассного стрелка…

После случая с Адами и с контадином в розыски за Стоппой были посланы кавалерийские и пехотные отряды, но им не удалось ничего узнать о нем. По примеру всех итальянских разбойников и воров, он бежал к римской границе, воспользовавшись покровительством реакционерных комитетов и, говорят, с намерением вступить на службу к Франческо II, т. е. составить шайку и идти разбойничать в неаполитанские провинции.

Проект этот ему не удалось исполнить… Племянник Адами немедленно поспешил в Рим и воспользовался своим кредитом и влиянием для того, чтобы исходатайствовать у папского правительства приказание арестовать Стоппу и судить, как убийцу. Прибавлю, что Адами один из самых богатых торговцев стадами, лошадьми и лесом в Тоскане и Романьях.

Несколько дней спустя, Стоппа очень спокойно въезжал в Рим верхом на лошади покойного Адами. Он остановился у трактира и отправился обедать. Тут его схватили. Он пробовал сопротивляться – но безуспешно. В подушке его мула alla maremmana (в роде наших казачьих) нашли золотом 6.000 скуд… Деньги эти, явно принадлежавшие племяннику и наследнику покойного Адами, возвращены ему не были. Папское правительство, вследствие ходатайства французского главнокомандующего, выдало Стоппу итальянскому. Это здесь сочли началом примирения между папой и королем Италии, но так как до сих пор продолжения еще не было, то перестали и думать об этом начале. Стоппа находится теперь в тюрьме, кажется Сан-Джиминьяно близ Сиены, в ожидании приговора.

Вот какие невероятные дела делаются в мареммах тосканских. Живя например в Флоренции или в Ливорно, нельзя предполагать, чтобы такой дикий край, такое несоциабельное общество, которое порождает героев, подобных Стоппе, находились от вас на расстоянии едва нескольких десятков миль…[273]

2 октября – 20 сентября 1862 г.

Иностранцу в мареммы попасть дело нелегкое: нужно решиться на слишком многие и иногда тяжелые неудобства и лишения. Но охота, говорят, пуще неволи, а во мне охота видеть эту полуфантастическую страну (такой воображал я себе ее по крайней мере по тем рассказам, которые мне случалось слышать) возрастала с каждым днем.

Сиена один из городов средней Италии, служащих как бы ключом для сообщений со всей внутренней Тосканой. Я рекомендую заезжать туда всем, желающим поближе ознакомиться с классическим типом итальянских веттуринов. Впрочем торопиться нечего: железные дороги так тупо развиваются в лежащей по трем ее сторонам каменистой местности, что интересное племя это вероятно не скоро еще переведется в ней. И через 10 лет, как теперь, на маленьких и неровных площадях этого городка будут по всей вероятности тревожно расхаживать маленькие рыжие человечки в рыжих плащах старинного покроя, в круглых порыжелых и донельзя истертых шляпах, с большим количеством вязаных шарфов, обмотанных вокруг горла, с предлинным бичом в руке. Таков теперь нормальный тип веттурина; таким был он и 50 лет тому назад… Шумно толпятся они у ворот гостиниц, на извозчичьих биржах, за решеткой станции железной дороги, певучим голосом зазывая форестьеров, предлагая им свезти их по-видимому за очень дешевую плату в разные более или менее интересные местечки и городки, лежащие далеко от железной дороги…