Неаполь и Тоскана. Физиономии итальянских земель - [80]
В Сиене есть целая длинная улица, вся уставленная одноколками, баррочинами, колесами, оглоблями, собранными и разобранными экипажами, с запахом конюшни… По обеим сторонам ее тянутся харчевни вперемежку с кузницами. Тут отечество веттуринов; встретив тут человека, вы наверное можете сказать, что он или только что приехал из внутренней Тосканы, или собирается ехать туда в самом скором времени…
Зная по опыту, как дорого обойдется мне путешествие с веттурином, и твердо вознамерившись ехать не иначе, как в дилижансе, я торопливо шел по только что описанной мною улице, не отрывая глаз от вывесок, украшавших собою фасады зданий по обеим ее сторонам… Толпы веттуринов с бичами окружали меня на каждом шагу, едва ли не хватали меня за полы сюртука, предлагая свезти кто в Вольтерру, кто в Радикофани, кто в Монтепульчиано… Насколько приятно было мне прогуливаться при этой обстановке, предоставляю судить читателю. Скажу только, что я совершенно с чувством человека, укрывающегося под портиками от проливного дождя, вбежал наконец в довольно большой и темный сарай, на дверях которого увидал очень красивую картинку, изображавшую дилижанс, запряженный шестернею цугом и с лаконической надписью внизу: per Massa Marittima… В сарае, или в конторе дилижансов было так темно, что я сперва не мог разобрать ничего и споткнулся два, три раза о какие-то окованные железом предметы. Меня охватило сырой теплотой и запахом конюшни… Наконец, в одном углу я заметил очень слабое освещение.
У деревянного стола, на котором красовалась чернилица, запачканная тетрадь и седелка, сидела мрачная фигура. Тут же горел сальный огарок в грязном фонаре и горел так мутно, как мне никогда еще не удавалось видеть. Атмосфера была до того густа, что в ней не только гореть, даже дышать едва было можно, – это в оправдание сального огарка…
– Позвольте узнать, когда уходит дилижанс в Массу-Мариттиму, – спросил я у мрачной фигуры.
– Дважды 16–32, да 4 и пр., – говорил он голосом, которым дьячок читает псалтырь над покойником.
Мне нисколько раз пришлось повторить вопрос, пока наконец я добился лаконического ответа: «не знаю». Затем мой приятный собеседник снова погрузился в арифметические занятия…
– Да разве не здесь контора массетанских дилижансов?
– 256 да 18… Здесь… 274.
Разговор довольно долго продолжался в этом же тоне. Из него я узнал только то, что один Господь Бог ведает, когда отправится дилижанс в Массу.
Так как это может возбудить некоторое недоверие в русских читателях, то я считаю нужным объяснить им, на каком основании существуют дилижансы во внутренних провинциях Италии, мало посещаемых иностранцами…
Дилижансы здесь все без исключения принадлежат частным антрепренерам, которые по контракту с правительством обязываются возить почту, т. е. письма. Дальше этого сношения с официальными властями не простираются. Для почты обыкновенно они держать особую лошаденку и двухколесную таратайку, которая с математической точностью совершает свои рейсы. Дилижансы же двигаются с места в таких только случаях, когда обеспечено достаточное число пассажиров. Это однако вовсе не мешает им привешивать объявления очень длинные и красноречивые, дающие полное право публике предполагать, будто правильные сообщения посредством дилижансов действительно существуют между данными пунктами. Исключения из этого правила составляют настоящие мальпосты, или курьеры, как их здесь называют, содержимые правительством между значительными городами, пока еще не соединенными железными дорогами…
Но если вам придется путешествовать по внутренним закоулкам и уголкам Италии, не верьте сладкоречивым объявлениям, обещающим вам те или другие удобства. Вы будете совершенно во власти веттуринов, которые в вас видят пассажира в самом тесном смысле этого слова, то есть живую поклажу, тюк, очень неудобный для перевозки, которому не предполагается иметь ни своей воли, ни своих соображений. Итальянский веттурин также неумолим, как локомотив. Ему не достает только скорости и точности этого последнего. Не думайте какими бы то ни было увещаниями наставить его ехать скорее или медленнее, чем вздумается его тощим клячонкам, остановиться в неурочном месте или не остановиться там, где нет никакой необходимости останавливаться, но где лошади его привыкли останавливаться безо всякой необходимости. Помните к тому же, что итальянские веттурины слишком горячие приверженцы девиза немецких студентов: einer für alle и alle für einen[274]. Если вы не поладили с одним из них, другие ни за что не поладят с вами. Очень интересно было бы строго-специально разобрать вопрос, каким образом в Италии, несмотря на ее политическую подразделенность, развилось в высшей степени веттуринное единство, о котором никогда не заботились никакие патриотические комитеты, ни правительственные, ни народные ораторы. Я изъездил Италию по разным направлениям, имел случай изучить до малейшей подробности северных и южных веттуринов; единственная разница в них – одни местные оттенки в наречии. Замечательно то, что веттурины никогда не говорят чистым диалектом своей провинции. Те, которые заботятся об единстве языка в Италии, должны бы были начать с уничтожения железных дорог: я твердо убежден, что единство языка скорее всего сделалось бы веттуринами.
Впервые публикуются по инициативе итальянского историка Ренато Ризалити отдельным изданием воспоминания брата знаменитого биолога Ильи Мечникова, Льва Ильича Мечникова (1838–1888), путешественника, этнографа, мыслителя, лингвиста, автора эпохального трактата «Цивилизация и великие исторические реки». Записки, вышедшие первоначально как журнальные статьи, теперь сведены воедино и снабжены научным аппаратом, предоставляя уникальные свидетельства о Рисорджименто, судьбоносном периоде объединения Италии – из первых рук, от участника «экспедиции Тысячи» против бурбонского королевства Обеих Сицилий.
Лев Ильич Мечников (1838–1888), в 20-летнем возрасте навсегда покинув Родину, проявил свои блестящие таланты на разных поприщах, живя преимущественно в Италии и Швейцарии, путешествуя по всему миру — как публицист, писатель, географ, социолог, этнограф, лингвист, художник, политический и общественный деятель. Участник движения Дж. Гарибальди, последователь М. А. Бакунина, соратник Ж.-Э. Реклю, конспиратор и ученый, он оставил ценные научные работы и мемуарные свидетельства; его главный труд, опубликованный посмертно, «Цивилизация и великие исторические реки», принес ему славу «отца русской геополитики».
Впервые публикуются отдельным изданием статьи об объединении Италии, написанные братом знаменитого биолога Ильи Мечникова, Львом Ильичом Мечниковым (1838–1888), путешественником, этнографом, мыслителем, лингвистом, автором эпохального трактата «Цивилизация и великие исторические реки». Основанные на личном опыте и итальянских источниках, собранные вместе блестящие эссе создают монументальную картину Рисорджименто. К той же эпохе относится деятельность в Италии М. А. Бакунина, которой посвящен уникальный мемуарный очерк.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Знатокам и любителям, по-старинному говоря, ревнителям истории отечественных специальных служб предлагается совсем необычная книга. Здесь, под одной обложкой объединены труды трех российских авторов, относящиеся к начальному этапу развития отечественной мысли в области разведки и контрразведки.
В своей книге Алла Валько рассказывает о путешествиях по Украине и размышляет о событиях в ней в 2014–2015 годах. В первой части книги автор вспоминает о потрясающем пребывании в Закарпатье в 2010–2011 годы, во второй делится с читателями размышлениями по поводу присоединения Крыма и военных действий на Юго-Востоке, в третьей рассказывает о своём увлекательном путешествии по четырём областям, связанным с именами дорогих ей людей, в четвёртой пишет о деятельности Бориса Немцова в последние два года его жизни в связи с ситуацией в братской стране, в пятой на основе открытых публикаций подводит некоторые итоги прошедших четырёх лет.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.