Неаполь чудный мой - [21]
В переулках возле улицы Дукеска, на улице Маддалены, на улице Фаццини и на петле, которую образует улица Санта-Кандида вокруг старинной церкви Сан-Пьетро-ад-Арам, продают очки, часы и многое другое. Сюда входишь с опаской, как будто ждешь, что тебя надуют, обкрадут, тщательно осматриваешь коробочку: действительно ли покупка на месте. Из-за дождей вода ручьями течет вокруг скамеек, тут настоящее болото, оно встречает людей прямо у станции, и дальше они плывут к корсо Умберто, к университету. Между Борго-Орефичи, старинным кварталом ювелиров, над которым возвышается огромное распятие, и Дукеской ежедневно несется поток людей, приезжающих из провинции на работу в центр города. Вокруг в основном арабские и африканские рестораны, рынки, где торгуют марокканцы, славяне, азиаты. Здесь отличный многонациональный рынок, функционирующий с разрешения местных властей.
На улице Маддалены один из китайских магазинов, белый, аккуратный, с четырьмя витринами, где ряды продуктов расположены по строгой системе, являет собой яркий контраст с неопрятным видом лотков.
В ларьках Дукески товар почти никогда не выкладывается на витрину, возможно, из опасения, что его унесет вода. За туфлями лежат светильники, за светильниками – абажуры и весы, еще дальше – радиоприемники и фотоаппараты.
В передвижной палатке с громадным красным спрутом, потеющим за стеклом в обществе двух белоснежных чашек с капучино и огромной дымящейся кастрюли, продают редкий ныне бульон из осьминога. Об этом извещают ядовито-красные буквы на фоне лазурного моря. Несколько человек стоят поблизости, разговаривают, но спокойно, без ажиотажа. Легким движением руки из кармана вынимаются банкноты в пятьдесят евро и передаются соседу. Сколько ни приближайся к этой группе – оказаться рядом с ними невозможно. Существует какая-то незримая естественная преграда. Деньги, торопливые рукопожатия, никакой театральности – вовсе не так, как вокруг палатки, где играют в “три карты” у проспекта Новара: там несколько дурачков, готовых все спустить, разыгрывают с хозяином своеобразный спектакль. А здесь тишина, деньги передаются из рук в руки, лица остаются непроницаемыми.
В центре группы газует и буксует мотоцикл, но не двигается с места.
А на задах церкви Сан-Пьетро-ад-Арам, там, где серая муть непогожего дня несколько компенсируется цветными пятнами тканей, античные лица стариков гармонируют с узорчатыми капителями желто-белых пилястр церковной абсиды. Здесь продаются очки, в огромном количестве и самые разные – очки в металлических футлярах в виде авторучки, узкие очки для дальнозорких в изящных оправах из цветного пластика, толстые линзы в металлических оправах. А вот преображающие пространство линзы из “Плача щегла” Анны Марии Ортезе, линзы герцога-алхимика, превращающие далекое в близкое. Вероятно, именно такие использовал Атанасиус Кирхер для своего проектора, благодаря которому блохи казались огромными, как динозавры. На аптеке, расположенной напротив, вывеска по-немецки “Apotheke”, и на безупречно чистом прилавке выставлены очки для итальянцев и для иностранцев. Но только здесь, на столиках, на время явившихся на свет из узкого чрева черных домов, из подъездов, двери которых закрываются с трудом, из магазинов, чьи витрины завалены беспорядочными грудами товаров, можно обнаружить очки для глаз Неаполя.
В аномальном теле города глазные яблоки находятся в животе – гроздья глаз в стилистике Бунюэля.
Зрение продается, и время тоже – часы Картье, часы Булова, японские часы, браслеты из симилора, запасные ремешки из кожи, картона, пластика, раскрашенные, с дизайнерским рисунком, прессованные.
За церковью – праздничный вихрь: изображения Папы Пия в стиле поп-арт, на панно из жидких кристаллов цвета морской волны, образующих светящиеся водовороты вокруг лица святого, а также резиновые тираннозавры и велоцирапторы, кожаные пиджаки и “добротные” пальто по смешным ценам, лампы, отвертки, клещи и пинцеты.
Еще здесь процветают продавцы грыжевых бандажей – ввиду близости больницы Аннунциаты и, чуть дальше, старой поликлиники. Их блестящие латунные таблички контрастируют с печальной разрухой и внешним запустением зала Бинго, облюбованного мафией и занимающего одну из сторон Дукески.
Очень может быть, что в этом внутреннем порту города, огромном складе старых и новых вещей, полезных и бесполезных, обнаружится и лавка торговца костями вроде того, что изображен у Диккенса в “Нашем общем друге”, – склад запчастей тела Неаполя: костылей, протезов, инвалидных кресел…
Наконец, вода присутствует и в топонимах нашего морского города. Название порта Беверелло, откуда отходят корабли на Сицилию, катера до островов и большие круизные лайнеры, происходит от латинского bibirellum [48] – из-за воды, струившейся с холма в залив. По Кавоне [49] , дороге, соединяющей улицу Сальватора Розы с площадью Данте, крутой, клинообразной, действительно когда-то стремился вниз поток.
В Лавинайо, районе, пользующемся дурной славой, прежде было место сбора дождевой воды (‘e llave [50] ). Улица Медзоканноне на первый взгляд не связана с водой, но на деле название ее происходит от арагонского фонтана: слово “cannone” означало трубку, по которой подавалась вода.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).