Не той стороною - [62]
Стебун заснул, чувствуя, что завтра так или иначе придется заняться своим квартирным положением.
Но ему не пришлось хлопотать об этом самому.
Перед тем как он должен был уйти, к нему постучали, и он впустил попросившего позволения войти поговорить по поводу комнаты Файмана.
— Пожалуйста! — пригласил Стебун. — Очень кстати, а то я ушел бы…
— Да и я ухожу скоро, — объявил Файман, — я же тоже деловой человек, хоть и не служу. Один мыкаюсь на шесть душ…
— Торгуете? — спросил Стебун.
— Торгую, знаете, маклерую, советы даю, продавцов с покупателями свожу. Теперь же опять можно стало.
— Разрешается! — подтвердил кратко Стебун. — Что же вы хотели сказать о комнате? Вам не нравится, что я воюю тут?
— Скажите ради бога, как же вам не воевать? Что вы! Я же понимаю, что вы ответственный работник.
Файман карусельно зацокал ножками, передвигаясь возле Стебуна на одних и тех же квадратиках пола. Перебил себя:
— Вас зовут Илья Николаевич, если разрешите?
— Да. А вас, гражданин Файман?
— Давид Абрамович… Вот я же хочу сказать, Илья Николаевич, что у нас же у всех к вам респект. И даже этот чучельный квартирант, что шабаш собирает, уважает вас… Но уж такой у них у всех этих Щукиных характер смехотворный… В доме — в доме, в чужих — в чужих, и куда хочешь пусти их — все бы только смеялись… Ну, вам от этого, понятно, не итти же ночевать к товарищам. Всякий понимает, что у вас дела не то что продать или купить, а и политика, и рабочие, и крестьяне, и нас, граждан, в виду надо иметь. Так я решил отвести вам другую комнату.
— А! — схватился Стебун за предложение. — Где?
— А тут один гражданин с моей квартиры, вы не знаете его, получает службу в провинции, и комнату я хотел оставить себе, вот ту, что прямо против коридора, но лучше отдам вам, чтобы жилотдел или милиция еще не взялись нас мирить.
— Эта комната хорошая! — подтвердил Стебун, мельком уже видевший комнату, по большей части пустовавшую. — А вас я не обижу?..
— Да что я? Лишь бы вы согласились и не считали, что мы вас выживаем. Будем добрыми соседями. Вы еще познакомитесь с другими квартирантами, так увидите, что нэпачи — тоже люди. Мы понимаем, что вы всем добра хотите. У нас же и знакомые тоже коммунисты есть и знают нас. А в этой комнате беспокойства никакого, только телефон перенесете.
— Телефон перенесу. А с этой комнатой что вы сделаете?
— Не будем спешить… Найдется что-нибудь.
— Хорошо! — согласился Стебун. — Спасибо, Давид Абрамович!
— Мы тогда и вещи ваши перенесем, если разрешите.
— Пожалуйста.
Стебун ушел. Но в этот же день, когда он задержался для ужина в кремлевской столовке, к нему пришел прибывший в Москву и устраивавший свои дела Кровенюк, в теплушке которого Стебуну пришлось переночевать с Шаповалом.
Кровенюку надо было где-нибудь переночевать. Он до сих пор еще ухитрялся гастролировать в качестве самостоятельного военного чина, выполняя инспекторские поручения по Донбассу от штаба военного округа. Но кто-то, наконец, понял, что он чудит. Дознались, что у него теплушка и казенный пулемет.
Все это ему предложили сдать и ехать в распоряжение центра. Обиженный Кровенюк намеревался жаловаться.
Явившись в дом Файмана и найдя комнату Стебуна запертой, Кровенюк решил попробовать разыскать ключ от комнаты, чтобы рискнуть дождаться товарища.
Начал шарить по дверному притолоку.
В это время в коридор вышла Фирра Файман, подметившая штабное обмундирование интересного незнакомца, и, угадав, что посетитель пришел к Стебуну, живо прицелилась на Кровенюка с расчетливой общительностью.
— Вы к товарищу Стебуну? Он перешел отсюда. Это наша комната теперь. Ха-ха! Попались!
Кровенюк отступил от запертой двери, но не цзви-нился, а прежде всего приосанился героем, окинул взглядом девицу, цокнул, как заправский кавалер, каблуками с поклоном и да вызывающий смешок смело потянулся к Девице.
— У Стебуна опасный сорт товарищей… Ха! Самоцвет! — двусмысленно и вызывающе польстил он.
Фирра лукаво сощурилась.
— Кому да, а кому нет… Ха-ха!
Кровенюк шагнул к ней.
— Позвольте представиться, чтобы узнать, не был ли Стебун товарищем для вас в таком деле, на какое и у меня много охоты… Кровенюк.
— Ха-ха! Фирра Файман. Вы орден имеете и такие парадные губки с усами, — приложила Фирра пальчик к губам.
Кровенюк не моргнул. Был у него не орден, а устаревший и вводивший всех в заблуждение жетон в честь какой-то годовщины. Кровенюк им пользовался ради щегольства. На лестную аттестацию его внешности он не нашелся что сказать. Самодовольно улыбнулся и продолжал смотреть на Фирру.
Фирра же сочла, что небезынтересно закинуть удочку на лучшее знакомство с воображаемым комиссаром.
— Стебун обычно в это время уже дома бывает, — осведомила она. — Он вам очень нужен?
— Да, я обождал бы его, потому что приехал и мне некуда итти.
Кровенюку польстила манера девицы, откровенно пытавшейся раздразнить его и возобновлявшей расспросы, чтобы он не ушел. Он с недоумением продолжал медлить, ожидая, чем кончится его знакомство с девицей.
Фирра же сообщила:
— Он только сегодня перешел в другую комнату, и там еще беспорядок. Ключ я знаю где, но разве приятно будет ждать, сидя на корзинах?
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Книга рассказывает о герое гражданской войны, верном большевике-ленинце Бетале Калмыкове, об установлении Советской власти в Кабардино-Балкарии.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Писатель, искусствовед Григорий Анисимов — автор нескольких книг о художниках. Его очерки, рецензии, статьи публикуются на страницах «Правды», «Известии» и многих других периодических издании. Герои романа «От рук художества своего» — лица не вымышленные. Это Андрей Матвеев, братья Никитины, отец и сын Растрелли… Гениально одаренные мастера, они обогатили русское искусство нетленными духовными ценностями, которые намного обогнали своё время и являются для нас высоким примером самоотдачи художника.