Не той стороною - [27]

Месяца два назад Семибабов, назначенный для заведывания Литературно-издательским отделом губкома, обратил внимание на какое-то опечатанное помещение в здании, примыкавшем к губкому.

Справившись у коменданта, Семибабов узнал, что помещение раньше занято было книжным магазином, теперь принадлежит губкому, и лежат в не» книги, ждущие, пока ими кто-нибудь заинтересуется.

— А хозяин их кто?

— Никого нет. Губкому не нужны были, а спекулянтикам-хозяевам показываться нет расчету. Видно, пропали.

— Откройте помещение.

Когда помещение было открыто, Семибабов среди всякой книжной халтуры нашел некоторый запас и тех изданий, которые до чрезвычайности были необходимы партийцам.

Он распорядился перетащить их в губком, и увидевшие белый свет книги сейчас же привлекли к себе внимание вузовцев.

— Товарищ Семибабов! Товарищ Семибабов! Как бы поживиться? Мы от агитпропа с бумажкой придем. Нас в разверстку включите?

Семибабов живо сообразил.

— Ничего не выйдет, товарищи! Теперь нэп, и никаких разверсток не будет. Книги поступают в продажу, на бесплатную выдачу не надейтесь. Хотите иметь книги, — тащите деньгов.

— Еще лучше… Какая цена?

Пришлось Семибабову тут же изобразить расценку. На-ура расписал по книгам их стоимость и заторговал. Его эксперимент выявил неожиданный успех. Торговля загудела. И выяснилось, что учащиеся готовы лезть на стену от того, что нет никаких пособий для их занятий.

Семибабов ткнулся к Захару, выпросил субсидию для выпуска одной-двух брошюр, сконструировал издательство, установил связь с типографиями, нашел готовых поощрить его предприятие авторитетных покровителей и сейчас же заказал переиздание нескольких давно уже известных марксистских популярных книжек.

Книжки по выходе из печати пошли, как и извлеченная из опечатанного магазина рухлядь, нарасхват.

Семибабов выручку употребил на увеличение издательской работы и теперь ожидал выхода из печати нескольких новых работ, появление которых обещало сразу создать организационно еще не оформившемуся издательству громкую и почетную репутацию.

Семибабов как будто родился купцом. Отговаривается, подговаривает, орудует. Ячейковый инструктор требует от него, чтобы он заставил своих помощников складывать книги не на лестнице, а нести их прямо к прилавку и пускать в продажу.

— Вы!.. Мы!.. — запальчиво захлебывается словоизвержением инструктор. — Я буду жаловаться! Чтобы исключали из партии таких бюрократов! Чтобы гнали их!..

Семибабов выпрыгнул из-за стойки, заставляя расступиться толкущихся перед книгами партийных низовиков, и взял инструктора за плечо.

— Уходите, товарищ! Не могу я дергать работников, с утра еще не передохнувших. Им записывать книги нужно. Жалуйтесь! Съешьте меня! На брошюры меня самого перешпарьте! Только дайте вздохнуть хоть!

— Поймите, что я с утра не евши и с пустыми руками мне в ячейке делать нечего, — упирается инструктор при общем сочувствии ждущих, как и он, других покупателей. — Не пойду я! В теплой комнате вы будете два дня их записывать…

— А!..

Семибабов запальчиво хлопнул какой-то книгой о стол и вдруг уперся в наседавших.

— Тащите сами книги с лестницы!

Покупатели всполохнулись.

— О! товарищи! За книгами!

Моментально комната опустела. Семибабов облегченно выпрямился, в зверском исступлении остановился взглядом на переступившем порог и усмехающемся Стебуне. Вдруг почувствовав, какой дикий вид имеет в этот момент и узнав товарища, он весело прыснул:

— Стебун?! Ха-ха! Наблюдаете? Вот-то! Здравствуйте!

— Давно в спекулянты записался?

— Ха! Нэп, дядя, писанет и не таких, как я. Видите?

В комнату началось вторжение нагруженных тюками книг добровольцев-переносчиков, готовившихся завалить помещение узлами.

— Куда, хозяин?

— В угол, товарищи, — отодвинул Семибабов одну стойку. — Все перетащите, тогда распродажа…

— Согласны! Давайте цепью, товарищи, скорей дело пойдет. Один становись складывать…

И в помещение через коридор по конвейеру рук покупатели стали вбрасывать тюк за тюком книжный товар.

Одновременно в комнату вошли работавшие на лестнице латыш, еврейка и фронтовик.

— Распаковывайте тюки и скоренько записывайте по названиям, — распорядился Семибабов, кивнув им головой. — Сейчас будем продавать. Товарищ Ратнер, посмотрите за кассой.

И, взяв Стебуна за руку, потянул его за стойку, а оттуда — в дверь перегородки, за которой оказалась комнатушка, служившая Семибабову чем-то вроде канцелярии.

— Значит не одобряете? — выжидательно кивнул головой Семибабов на оставленное за дверью помещение. — Этакая крутая!

Стебун продержался с секунду взглядом на товарище, гадая про себя, что оттерло Семибабова от партийнополитической работы, о которой Семибабов только и мечтал, перебрасываясь в центр. Вместо того чтобы организовывать при штабах партии передовых рабочих, он зверствовал за книжным прилавком.

Не ответив на вопрос приятеля, Стебун ткнул взглядом на стойки и с интересом осведомился:

— На партийную работу сам не захотел?

— Партийная работа? — не давая уловить за повторением скрытую горечь, возразил Семибабов. — С партийной работой теперь, товарищ Стебун, не то, что было в трудные времена. Вы — воробей стреляный и знаете, что это не так просто. И без нашего брата кандидатами в партийные деятели хоть пруд пруди.