Натюрморт для вампира - [35]

Когда начальник немного поумерил свой пыл, Авдеев, наконец, решил доложить ему всё, что удалось найти и объяснить, что следует сделать, чтобы дело сдвинулось с мёртвой точки. Антоник, как работник вышестоящей организации, предпочел глубокомысленно молчать и слушать, что говорят подчиненные ему оперативники, лишь иногда многозначительно хмыкая или согласно кивая.

Кропань же при нём не осмелился давать нечистоплотные советы своему подчиненному, поэтому заговорил об этом лишь тогда, когда все удалились по рабочим местам, а Авдеев остался.

– Ты, Никита Сергеевич, работаешь здесь не первый год, всё понимаешь, всё знаешь. Ну, чувствуешь, что не идет дело с этими убитыми – давай вместе думать, как выбираться из этого дерьма. Прокуратура много времени для расследования не даст, можешь даже не надеяться, хоть сто аргументов приведи, – говоря всё это, Кропань откровенно морщился, чувствуя себя не в своей «тарелке» от необходимости заставлять подчиненного идти против закона. – Что там? «Вальтер» чистый? Не засвеченный? Ну, вот, уже легче. Может, какой ненормальный подобрал, да и давай в Робин Гуда играть, очищая общество от недостойных его членов? А что? Вполне возможно!

– Сергей Федорович! «Вальтер» может выстрелить снова, – угрюмо произнес Авдеев, прекрасно понимая, куда клонит начальник.

– Вот, когда выстрелит, тогда и «споём»! А пока…

– Хорошо! Но Кунгоев и Хорошев выполняли чей-то заказ по краже. Сами они всю схему продумать не могли, значит, у них есть кто-то, кто стоит над ними. Надо его найти. Ведь их почему-то убили? Если здесь замешан этот кулон? – не отступал майор.

– Опять ты с этим кулоном! Это, что, украшение Марии Медичи? Или королевы Виктории? Цена-то ему какая? Устроили балаган вокруг какой-то безделушки! Ворьё потешается, а вы, как пацаньё неразумное… В общем так, давай, закрывай эти дела. Пронину убил Хорошев, это понятно, ну, а их с Кунгоевым… Давайте вместе со следователем отработайте побыстрей версию по случайному убийце, и дело… в суд! И не морщись, не морщись! Зато будет время вместе с Антоником вплотную заняться убийством мальчишек, а это уже серьёзное преступление, и… резонансное! А кто там над этими воришками стоит! Тоже мне Коза ностра! – Кропань презрительно фыркнул. – А этой… как её? – он заглянул в бумаги, – Жураевой скажи, пусть точно укажет, её дочери это кулон или нет. И что в нем такого, что вся районная милиция стоит на ушах.

– Так, как мы можем провести опознание, если этого кулона у нас нет? – Авдеева уже коробило от откровенного нежелания начальника продолжать это дело, и в голосе его появились нотки раздражения.

Кропань хмуро глянул на него:

– А нет кулона – так и дела нет! Всё! – даже не поняв, что сказал нелепость, поскольку дело-то как раз и заключалось в поисках этой вещицы, он стукнул ладонью по столу, как бы ставя точку.

Зубков тем временем, ничего не зная о происходящих событиях, побеседовал ещё с одним вахтёром и вернулся в дом к Татьяне.

Женщина не скрывала своей радости, да и сам Зубков почувствовал, что его тянет, как магнитом, к ней.

Поужинали по-семейному, втроем.

Гриша вел себя смирно, чужого мужчину не чурался, но и не лез к гостю без надобности.

После ужина Иван Артемьевич с Татьяной вышли на крыльцо.

Зубков решил не откладывать дела в долгий ящик и сказать женщине о своих чувствах.

В этот момент к дому подъехал милицейский УАЗик, и вышедший шофер сообщил капитану, что в дачном поселке найден труп Хорошева, и опергруппа уже на месте.

Зубков, немного расстроившись прерванным вечером, тем не менее, очень тепло попрощался с Татьяной, намекнув ей, что приедет для серьёзного разговора. Взамен он получил легкий поцелуй в щеку, чем был несказанно обрадован.

В город с «Озёрной» вернулись только утром, после этого у Кропаня последовал разнос, а теперь Авдеев беседовал со своими ребятами и следователем у себя в кабинете, благо, что Антоник ушел допрашивать вызванных на этот день свидетелей.

Зубков рассказал всё, что ему удалось узнать о таинственной женщине. Кроме того, один из вахтёров видел на заброшенной дороге в лесу, неподалёку от Дома отдыха машину, похожую на милицейскую. Точно он сказать не смог, так как находился в отдалении, а подойти ближе побоялся. Но больше всего оперативников взволновал рассказ о старом «Виллисе», это давало пищу для подтверждения версии о том, что некто увозил мёртвых мальчиков на машине.

Авдеев в свою очередь не стал скрывать того, что предложил ему Кропань.

Молодой следователь прокуратуры Вилен, названный так своими родителями в честь Ленина, немного робея перед опытными оперативниками, сказал, что у прокурора ему было сказано то же самое, но он, как настоящий комсомолец, считает такое поведение старших товарищей по работе недопустимым. Только вот линию своего поведения он, в силу своей неопытности, пока ещё не выработал.

– И не надо, – остановил его Авдеев. – Как поступать дальше, думать будем вместе. Я понимаю Гладышева – ему скоро на пенсию, и нераскрытых дел в его производстве в заключение карьеры быть не должно. Ну, таковы амбиции у наших начальников. Да и если что-то раскроется в суде, шишки достанутся исполнителям. Поэтому он ничем и не рискует. А вот Кропань! Он не так давно сел в кресло начальника. Неужели так боится прокурора, что готов безоглядно следовать его приказу?