Наши времена - [75]

Но, поразмыслив и рассудив все поглубже, Ита все больше убеждается в том, что Володя с Лизой все-таки не пара. Лиза не должна ждать Володю, ее заблаговременно нужно отвлечь от него. Когда Володя вернется из армии, ему будет двадцать один — двадцать два года; пока закончит институт — если еще посчастливится поступить, — парню уже стукнет двадцать семь — двадцать восемь. К тому времени у Лизы уже будет высшее образование, и он волей-неволей будет на ее иждивении. Получается нехорошо… Затем, большой загадкой для Иты является отец Володи, муж Полины Яковлевны. Видимо, супруги обожают друг друга издалека, он уехал, оставил жену и не торопится вернуться. Ита много бы дала, чтобы разузнать об этом поподробнее, но Полина Яковлевна молчит как рыба, можно лишь догадываться, что на сердце у нее не совсем весело. Но в таком случае, если муж не едет к ней, она, очевидно, должна будет поехать к нему. И действительно, Ита краешком уха слышала, что врач Ханина собирается уезжать, сама Полина Яковлевна тоже однажды обмолвилась об этом. Выходит, по возвращении из армии Володя поедет к родителям, в Сибирь. Что же будет с Лизой? Она тоже за ним — в эту даль? У девушки ветер в голове, но у матери голова должна быть трезвой и всегда сохранять благоразумие и здравый смысл.

Размышляя подобным образом, Ита приходит к выводу, что нет ничего предосудительного и зазорного, если дочь познакомится еще с кем-нибудь. Это даже лучше. Ведь должен быть у девушки какой-то выбор.

— А почему бы тебе и не сходить, если приглашают, — сказала она Лизе. — В понедельник как раз хорошо. Ты выходная, и в понедельник нет очереди в кино.

— Все, мама, ты знаешь. Откуда тебе известно, что нет очереди? — засмеялась Лиза.

— А почему мне не знать? Я никогда не ходила в кино, не смотрела «Чапаева» и «Огни большого города»?

— Если, мама, ты советуешь мне пойти, я пойду. — Лиза стала разыгрывать девочку-паиньку, во всем согласную с матерью. Она оживилась, повеселела. Пусть приходит этот Ньома и ждет ее у кинотеатра… Дождется не в понедельник, а после дождичка в четверг. Однако ближе к назначенному дню она начала передумывать и сомневаться. В самом деле, что за преступление она совершит, если придет? Нет, она даже не подойдет, и он ее не увидит, она будет стоять где-нибудь издали и наслаждаться, глядя, как он ее ищет глазами. Глупо, но ведь никто не узнает. Так она и решила — пойдет для пустого развлечения. Но чтобы матушка немного погорячилась и потревожилась, Лиза в понедельник, когда уже пора было выйти из дому, уселась за стол готовить институтские домашние задания, обложившись горкой учебников и общих тетрадей.

— Ты не опоздаешь, Лизочка, на сеанс? — напомнила ей Ита.

— Нет, мама, еще рано. Поучу немного.

— Но ведь остается мало времени, — снова напомнила Ита через полчаса. — Пока оденешься, и еще нужно ехать автобусом и в метро.

— Не беспокойся, мамочка… успею. Вот закончу главу…

— Лишь бы наперекор! — не вытерпела Ита. — Сколько можно сидеть? Подымайся же!

Медленно, нарочно не спеша, Лиза начала одеваться. В белой шубке, в шляпке, отороченной по краям белым мехом, и в беленьких сапожках, она, казалось, с головы до ног была осыпана снегом. На улице в самом деле падал снег, но вечер был теплым, тихим, совсем не зимним. Видно было, что снег долго не продержится. Детишки в парке осаждали все горки, а в своем микрорайоне облюбовали насыпь путепровода, катались на санках и без них.

Сидя в автобусе, Лиза думала о том, что в своем очередном письме к Володе она опишет ему всю эту глупую затею, никаких секретов от Володи у нее ведь нет. Разумеется, письмо будет шуточное, комическое, чтобы и он посмеялся. Нет, тут же передумала она, уж слишком глупо, слишком по-детски, чтобы можно было писать об этом.

На Пушкинской площади она сошла с автобуса, миновала заснеженный памятник Пушкину, заснеженные пустые скамьи, но вместо того, чтобы пойти к кинотеатру, который прямо перед глазами распростерся своим гигантским, тяжелым, как бы приплюснутым фасадом и загораживал бульвар, Лиза пересекла улицу и, подойдя к зданию редакции «Известий», стала там смотреть фотохронику, выставленную в больших окнах. В одной из витрин на многочисленных крупных фотоснимках была показана Н-ская воинская часть на марше, в учениях, на отдыхе, и Лиза снова вспомнила про Володю. Один солдат, смотревший из люка танка, был даже на него похож, но она помнила, и ей было приятно, что в нескольких шагах отсюда, у кинотеатра, ее с нетерпением ждут. Как ни в чем не бывало она продолжала стоять здесь и созерцать фотографии. Она не спешит, ей не к кому спешить. Ведь это у нее не больше чем игра, забавное развлечение. Ей было весело и хорошо.

Наконец мелким шагом она подошла к театру — не к главному входу, а сбоку, выбрала уголок, где было потише и поменьше народу, и оттуда стала осторожно посматривать по сторонам, в особенности на парней и девушек, стоявших порознь, в одиночку, под навесом на центральной площадке у входных дверей и на широкой лестнице. Если бы художник нарисовал этих молодых людей, выражение их лиц, притворную скуку и безразличие и затаенное нетерпение, с каким они смотрят по сторонам, и тот радостный момент, когда он и она увидели друг друга и здороваются, берутся за руки и, о чем-то перешептываясь, исчезают за массивными дверьми кинотеатра… если бы художник все это нарисовал, получилась бы очень впечатляющая жанровая сценка.