Нарисованные линии - [10]
— Да…
— Хорошо. Я буду через десять минут.
Она бормочет что-то нечленораздельное и отключается. Это здорово подгоняет меня. Прямо-таки придает заряд сил.
С оглушительным визгом шин выезжая с парковки, я на предельной скорости еду по городу, что есть мочи надеясь, что успею. Я не знаю, что произошло, и не знаю, смогу ли помочь на месте. Может быть, лучше сразу вызвать скорую? Или не нужно?
Черт…
Я выжимаю из педали газа все, что в ней есть. Пусть полиция пришлет штраф — как-нибудь переживу.
Вот и дом. Все. Спокойно. Все…
— Белла, — повторно набрав номер, я стою возле двери, с ненавистью глядя на мигающие подсветкой цифры, — какой код?
— 9698… восемнадцатая квартира…
Внутри подъезда сыро и темно. Здесь пахнет мусором. Подсвечиваются этажи через один — на поиски лифта я не трачу времени. Тринадцать, пятнадцать… шестой этаж?
Я собираюсь нажать на звонок, пристроенный возле нужной мне коричневой двери, но она оказывается открыта. С лестничной клетки, где темно, я попадаю в освещенную маленькую прихожую. И почти сразу же вижу Беллу, замершую возле вешалки слева.
Она плакала и плакала долго. Лицо покрасневшее, вспухшее, губы дрожат. На ней синий джинсовый комбинезон и светло-зеленая майка. На ногах — босоножки с треугольной застежкой.
— Эй, — я прикрываю дверь, разделяющую нас, подходя к девушке, — что случилось?
Карие глаза полны ужаса и слез. Спутавшиеся каштановые локоны кое-как стянуты на затылке.
— Ты приехал… — хнычет она, стискивая мою руку. От веселой и жизнерадостной девушки, которую я видела в прошлую нашу встречу, не осталось и следа.
— Я приехал, — киваю, погладив ее по плечу, — и я помогу. Расскажи мне, где болит?
Свободной ладонью накрывая свой большой живот, она качает головой, отвергая мою просьбу.
— Не болит…
— Не болит? — я глажу ее плечи, надеясь получить достаточный для выбора плана действий ответ, — а что, тянет? Жжет?
— Ы-ым, — Белла проглатывает рыдания, испуганно, как ребенок, прижимаясь ко мне. Дышит часто и неровно.
— Послушай, — я призываю ее к вниманию, приподнимая лицо за подбородок и заглядывая в глаза, — чем быстрее ты скажешь, в чем дело, тем быстрее я смогу помочь. И тем быстрее перестанет быть больно.
Белла сглатывает.
— Скажи мне, — прошу, стараясь улыбнуться как можно более доверительно, — все будет хорошо.
— Со мной… — она судорожно вздыхает, мотнув головой, — все в порядке. Платье…
Я окончательно запутываюсь. И вряд ли смогу самостоятельно отыскать ответ.
— Платье, Белла?
— Да, — она громко прочищает горло, заставляя себя отпустить мою руку. Медленно идет к арке, ведущей вглубь квартиры, и я иду за ней. Это единственный шанс узнать, из-за чего она позвонила.
— Платье… — с горечью повторяет, останавливаясь у стены, на которую опирается. С самой, что ни на есть, болью смотрит на комнату. И через секунду я понимаю, почему.
По всему периметру гостиной разбросаны кусочки ткани. Неровные, с длинными порезами. Светло-бронзовые. Проследить, откуда они взялись, несложно — манекен, на котором надеты остатки платья, состоявшего из этой материи, стоит возле окна. Единственного в комнате.
— Что с ним?..
В такт моим словам, словно бы по какому-то сценарию, глупому и бессмысленному, из соседней комнаты — спальни — раздается громкое мяуканье. Едва ли не вой.
— Париж, — стонет Белла, низко опуская голову, — он это сделал…
— Кот?
— Д-да…
— А ты — в порядке? — я оглядываю ее с ног до головы, вплоть до обуви, стараясь убедиться в положительном ответе, который Белла дает. И верю тому, что вижу. За исключением слез и бледной кожи на шее и руках, она такая же, как прежде. С ребенком ничего не произошло.
Я облегченно выдыхаю.
— Изабелла, — я привлекаю ее к себе, и она с радостью принимает предложение. Прижимается ко мне, извернувшись так, чтобы живот не мешал объятьям. Тихонько плачет, стиснув кулачками мою футболку.
— Этого всего лишь платье, Изабелла, — убеждаю я, с легкой улыбкой поглаживая ее волосы, — не нужно из-за этого плакать.
— Н-не просто… — выдыхает она, зажмуриваясь, — оно… з-заказное… я должна… сдать…
— Елизаветы Старшей? — я вспоминаю ее рассказ в тот день и начинаю понимать, откуда столько боли.
Вымученный кивок теорию подтверждает.
— Когда?
— Завтра, — она рыдает громче, когда называет срок, — завтра, Эдвард…
Приятного, конечно, мало. Но то, что нет и трагедии, ощутимо меня утешает.
— Иди-ка сюда, — я отступаю на два шага назад, к дивану и мы вместе садимся на холодную кожу. Девушка не отпускает меня, продолжая всхлипывать, а я не прекращаю прикасаться к ней, надеясь успокоить.
— Оно дорогое?
— О-очень…
— А заново отреставрировать возможно? — терпеливо продолжаю выспрашивать я.
— Наверное, но это не меньше недели и материалы… не ночь, Эдвард… не ночь…
— Я понимаю, — робко улыбаюсь, согласно кивнув и обняв ее за плечи, — а возможность оплаты неустойки существует? За эту неделю?
— Это не меньше тысячи, а у меня нет… — Белла что есть силы зажмуривается, пряча лицо у меня на груди. Хныкает, обхватив правой рукой живот.
— Для начала тебе нужно успокоиться, — уговариваю я, защелкивая замочек ее расстегнувшейся бретели, — все это можно решить утром, сегодня надо отдохнуть.
Сочельник, восемь часов вечера, загородная трасса, страшная пурга и собачий холод. Эдвард Каллен лениво смотрит на снежные пейзажи за окном, раздумывая над тем, как оттянуть возвращение домой еще хотя бы на час… что случится, если на забытом Богом елочном базаре он захочет приобрести колючую зеленую красавицу?
Отец рассказывает любимой дочери сказку, разрисовывая поленья в камине легкими движениями рубинового перстня. На мост над автотрассой уверенно взбирается молодая темноволосая женщина, твердо решившая свести счеты с жизнью. Отчаявшийся вампир с сапфировыми глазами пытается ухватить свой последний шанс выжить и спешит на зов Богини. У них у всех одна судьба. Жизнь каждого из них стоит три капли крови.
Для каждого из них молчание — это приговор. Нож, пущенный в спину верной супругой, заставил Эдварда окружить своего самого дорогого человека маниакальной заботой. Невзначай брошенное обещание никогда не возвращаться домой, привело Беллу в логово маньяка. Любовь Джерома к матери обернулась трагедией… Смогут ли эти трое помочь друг другу справиться с прошлым?.. Обложки и трейлеры здесь — http://vk.com/topic-42838406_30924555.
Встретившись однажды посредине моста,Над отражением звезд в прозрачной луже,Они расстаться не посмеют никогда:Устало сердце прятаться от зимней стужи,Устала память закрывать на все глаза.
Маленькие истории Уникального и Медвежонка, чьи судьбы так неразрывно связаны с Грецией, в свое первое американское Рождество. Дома.Приквел «РУССКОЙ».
«Если риск мне всласть, дашь ли мне упасть?» У Беллы порок сердца, несовместимый с деторождением… но сделает ли она аборт, зная, на какой шаг ради нее пошел муж?
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.