Нам вольность первый прорицал - [7]
В декабре 1766 года несколько карет, наполненных провизией, домашней утварью, книгами, отправились из Петербурга в Лейпциг. Шесть пажей, чьи фамилии были обведены самодержавной рукой, да еще шесть молодых людей, отобранных в Москве, Новгороде, Смоленске, уезжали в далекую Германию, чтобы постигать там науки. Отец Павел осенял крестом тяжело нагруженный поезд.
Морамберт, Ротштейн, потерянные, погрустневшие, стояли на дороге. Прощание было недолгим, потому что новый гофмейстер Бокум, сопровождающий пажей, не любил сантиментов, торопил отъезд, а команды отдавал громкие и резкие, отчего кони вздрагивали…
КЛЕТКА ДЛЯ ГОСПОДИНА СТУДЕНТА
В Лейпциге любили порядок и галантное обхождение. У выхода из городского сада миловидная девушка вручала гостю букетик цветов; гуляющие на крепостном валу горожане издали раскланивались друг с другом, иной купец, даже неуч, останавливался, чтобы осведомиться о том, здоров ли благочестивый профессор Геллерт и на какую тему сегодня читал лекцию в университете Платнер; книгопродавцы, случалось, давали книги студентам на время под честное слово; в пивных всегда вежливо предлагали выпить вторую кружечку, полагая, что ограничиваться одной — значит, невежливо обращаться со своим организмом. Даже нелюбимого прусского короля Фридриха II жители Лейпцига не очень бранили, соглашались, что можно назвать его выдающимся монархом, но никак не великим. Какой же это великий человек, говорили они, если он во время Семилетней войны не жалел ни земли, ни денег, ни людей? Нет, уж ребенку ясно, что король понапрасну погубил свою превосходную армию… Тут, казалось, вот-вот вылетит по адресу Фридриха крепкое словечко, но нет, обходилось: горожане посмеивались и расходились: великий — курам на смех!
Редко нарушался порядок в тихом городе: однажды студенты подрались с солдатами, и еще был случай: студент стащил у мельника осла и проехал на нем по городу. В ответ на упреки в бессовестности студент отвечал, что он хотел представить, как Иисус въезжал на ослице во град Иерусалим.
В остальном порядок неукоснительно поддерживался, и ворота в город закрывались на ночь. Опоздал — плати штраф!
— Опоздал — получай розги! — говорил гофмейстер Бокум, когда русские студенты поздно возвращались с прогулок. Угроза не была пустой: князю Трубецкому досталось однажды фухтелем по спине.
— Русский студент глупый, ленивый, — определял Бокум. — Ему бы только набить брюхо, за девицами бегать или книжки пустые читать по ночам. Нет, майор Бокум не потерпит беспорядка!
Бокум прищемлял толстым пальцем нить свечи, у которой склонялись над книгой Рубановский или Кутузов. Свеча шипела, гасла — Бокум злорадно смеялся в потемках.
Набивать брюхо Бокум тоже не позволял. Наваристые щи да пироги с капустой остались в России. В Лейпциге их заменили жиденький суп да кусочки старого мяса, положенного на хлеб по немецкому способу — бутерброд.
Когда один из студентов пожаловался майору на голод, тот изрек:
— Пустой живот — светлая голова!
Бокум любил порядок, но галантностью не отличался.
Александр жил вместе с Кутузовым. В комнате было сыро, окно смотрело во двор, глубокий и темный. Печь топить Бокум разрешал через день — и они ежились по ночам под старыми ветхими одеялами.
По черепичной крыше зимой сеялся неслышный холодный дождь. В церкви Босоногих братьев уныло звонил колокол. Дома вокруг в такую погоду хмурились, тяжелели, будто забытые богом монастыри. Но когда дождь уставал и затихал, солнце все равно не проникало в их келью, сырость не исчезала.
— Мы не монахи. Хватит киснуть! — Александр захлопывал книгу и тянул Кутузова за рукав.
Они любили ходить по улицам без цели. Лейпциг расступался перед ними неторопливо, степенно — город купцов и ученых. Из окон дома бургомистра Лейпцига неслись звуки клавесина, в пивных шумели студенты, на рыночной площади в длиннополых величавых одеждах прохаживались греки, приценяясь к товару. Около дома профессора Платнера торговали горячими, прямо со сковородки, пышками, и Радищев лез в карман за монетами: удержаться было невозможно.
Повелительный бой башенных часов отрезвлял их, и они мчались в университет. Там они слушали профессора Платнера, который в лекции рассуждал о гениях — о людях, имеющих особенность видеть в жизни то, что другие обыкновенно не видят, отличающихся высокой настроенностью духа. Платнер говорил: «Я вам поставлю в пример Франклина не как ученого, но как политика. Видя оскорбляемые права человечества, с каким жаром берется он быть его ходатаем! С сей минуты перестает жить для себя и в общем благе забывает свое частное. С каким рвением видим его, текущего к своей великой цели, которая есть благо человечества!»
Молча они шли домой рядом с Франклином, Монтескье, Марком Аврелием, Платоном, но резкий окрик Бокума возвращал их к действительности.
«Оставь, терпи», — Кутузов дотрагивался до руки Радищева, когда видел, что тот готов вспыхнуть и ответить Бокуму грубостью.
О терпении они спорили. Радищев доказывал, что Бокуму надо дать отпор. Кутузов утверждал, что схватка с Бокумом унизит их: Бокум — животное. Он приводил примеры из истории, когда люди кротостью побеждали тиранов. Радищев из той же истории добывал сведения о борцах за вольность.
Книга повествует о «мастерах пушечного дела», которые вместе с прославленным конструктором В. Г. Грабиным сломали вековые устои артиллерийского производства и в сложнейших условиях Великой Отечественной войны наладили массовый выпуск первоклассных полевых, танковых и противотанковых орудий. Автор летописи более 45 лет работал и дружил с генералом В. Г. Грабиным, был свидетелем его творческих поисков, участвовал в создании оружия Победы на оборонных заводах города Горького и в Центральном артиллерийском КБ подмосковного Калининграда (ныне город Королев). Книга рассчитана на массового читателя. Издательство «Патриот», а также дети и внуки автора книги А. П. Худякова выражают глубокую признательность за активное участие и финансовую помощь в издании книги главе города Королева А. Ф. Морозенко, городскому комитету по культуре, генеральному директору ОАО «Газком» Н. Н. Севастьянову, президенту фонда социальной защиты «Королевские ветераны» А. В. Богданову и генеральному директору ГНПЦ «Звезда-Стрела» С. П. Яковлеву. © А. П. Худяков, 1999 © А. А. Митрофанов (переплет), 1999 © Издательство Патриот, 1999.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
"Тихо и мирно протекала послевоенная жизнь в далеком от столичных и промышленных центров провинциальном городке. Бийску в 1953-м исполнилось 244 года и будущее его, казалось, предопределено второстепенной ролью подобных ему сибирских поселений. Но именно этот год, известный в истории как год смерти великого вождя, стал для города переломным в его судьбе. 13 июня 1953 года ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли решение о создании в системе министерства строительства металлургических и химических предприятий строительно-монтажного треста № 122 и возложили на него строительство предприятий военно-промышленного комплекса.
В период войны в создавшихся условиях всеобщей разрухи шла каждодневная борьба хрупких женщин за жизнь детей — будущего страны. В книге приведены воспоминания матери трех малолетних детей, сумевшей вывести их из подверженного бомбардировкам города Фролово в тыл и через многие трудности довести до послевоенного благополучного времени. Пусть рассказ об этих подлинных событиях будет своего рода данью памяти об аналогичном неимоверно тяжком труде множества безвестных матерей.
Мемуары Владимира Федоровича Романова представляют собой счастливый пример воспоминаний деятеля из «второго эшелона» государственной элиты Российской империи рубежа XIX–XX вв. Воздерживаясь от пафоса и полемичности, свойственных воспоминаниям крупных государственных деятелей (С. Ю. Витте, В. Н. Коковцова, П. Н. Милюкова и др.), автор подробно, объективно и не без литературного таланта описывает события, современником и очевидцем которых он был на протяжении почти полувека, с 1874 по 1920 г., во время учебы в гимназии и университете в Киеве, службы в центральных учреждениях Министерства внутренних дел, ведомств путей сообщения и землеустройства в Петербурге, работы в Красном Кресте в Первую мировую войну, пребывания на Украине во время Гражданской войны до отъезда в эмиграцию.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.
Книга о великом русском ученом, выдающемся физиологе И. П. Павлове, об удивительной жизни этого замечательного человека, который должен был стать священником, а стал ученым-естествоиспытателем, борцом против религиозного учения о непознаваемой, таинственной душе. Вся его жизнь — пример активного гражданского подвига во имя науки и ради человека.Для среднего школьного возраста.Издание второе.
Четверть часа длится совещание суда. Всего четверть часа! Бывшего лорд-канцлера английского короля Генриха VIII Томаса Мора признают виновным в государственной измене. И приговаривают к мучительной казни. Но даже это не может поколебать автора знаменитой "Утопии", мыслителя, опередившего свой век, основателя утопического социализма. Подвигу его жизни и посвящена эта книга.
Книга расскажет о замечательном немецком исследователе и путешественнике — Альфреде Бреме, о путешествиях необыкновенного охотника в неизведанные тогда страны, об удивительных и опасных приключениях, о благородстве и мужестве этого человека и о том, как создавалась одна из самых популярных его книг — «Жизнь животных».