Наёмники Гора - [33]

— Конечно, нет, — сказал я.

— Ну, вот видишь!

— С этого момента, сначала Ты будешь спрашивать у меня, — предупредил я.

— Конечно, мой дорогой приятель, — пообещал Хурта.

— Благодаря Тебе, я теперь почти нищий, — проворчал я.

— Не беспокойся, — улыбнулся он. — Половина того, что есть у меня — твоя!

— Если не ошибаюсь, это составляет приблизительно семь медных тарсков, — заметил я.

— Точно, — подтвердил Хурта.

— Поесть чего-нибудь осталось? — раздражённо поинтересовался я.

— Боюсь, не очень много, — сообщил Хурта.

— Пага есть? — спросил я.

— Ага, — сказал он, встряхнув бутыль, и собираясь к ней приложиться.

— Дай сюда!

7. Позднее отправление

— Ну, и когда мы наконец продолжим наш путь, Ты, ленивый слин, — проворчала Боадиссия, рассевшаяся фургонном ящике. — Я уже подумала, что Ты никогда не появишься!

— Пожалуйста, — простонал Минкон. — Моя голова.

— Это ещё нормально после вчерашнего! — съязвила Боадиссия.

— Ты как себя чувствуешь? — поинтересовался я у Минкона.

— Трезв, как стекло, — заплетающимся языком заявил Минкон. — По крайней мере, я вижу, что дорога одна.

— Ты отлично справился, — поздравил меня Хурта. — Я даже не знал, что выходцы из городов могут так пить.

— Мы можем делать много замечательных вещей, — заверил его я, — когда должным образом мотивированы.

Если держать глаза, закрытыми, то их не так режет яркий свет от солнца и блики от камней дороги. А ещё можно держаться за край кузова фургона одной рукой. Правда, так недолго и ногой в выбоину попасть.

Хурта вдруг растянулся прямо у борта фургона.

— Ты в порядке? — забеспокоился я.

— Конечно, — донёсся до меня его хриплый голос.

— Вы — все монстры, и ленивые слины, — ругалась Боадиссия сверху. — Я уверена, что теперь, нам никогда не догнать остальных, разве что только после наступления темноты!

— Это уже мои проблемы, — отчаянно моргая, покачал головой Минкон.

— А не пора ли проявить к ним своё драгоценное внимание? — ядовито полюбопытствовала Боадиссия.

— О, пожалуйста, тише — хватаясь за голову, взмолился Минкон.

— А вот интересно было бы посмотреть, что скажет о таком небрежном отношении к графику движения, о таких недобросовестных задержках и пренебрежении своими обязанностями, офицер, отвечающий за снабжение, когда ему об этом доложат, — сказала она. — Ты, правда, думаешь, что Тебе платят за твою неторопливость? У Тебя, между прочим, провизия, которую надо доставить вовремя!

— Пожалуйста, — простонал сморщившийся Минкон. — Пожалуйста, не кричи!

Боадиссия доставала нас с самого утра. Она даже не дала нам толком проспаться, начав доставать нас ещё на рассвете, когда остальные извозчики только сели завтракать, а позже она повторила свои безуспешные попытки, когда в лагере начали запрягать тарларионов. Нам удалось подняться только когда обоз начал покидать лагерь.

— Мы же остались одни на дороге, — причитала Боадиссия. — Вы лишили нас возможности безопасно ехать вместе с другими. Мы подвергаем себя неоправданному риску! Почему Вы не послушали меня? Что, если мы теперь встретим разбойников?

Я очень надеялся, что этого не случится, поскольку никак не мог найти свой меч. Ах да, вот он, где и должен быть, в своих ножнах, на левом бедре. Единственная проблема, как поймать эфес, чтобы вытащить его на свет божий.

— Вам-то хорошо, Вас разбойники могут только убить, — заявила Боадиссия, — но я — свободная женщина! У меня-то поводов бояться их гораздо больше! Они же могут надеть на меня ошейник, и сделать рабыней. Такой же, как те шлюхи сзади! Вы только подумайте, каково бы мне было!? Вы никогда обо мне не думаете!

Как раз об этом я думал часто. К этому моменту я всё-таки смог твёрдо встать на ноги, стараясь не обращать внимания не боль в гудящей голове. Это было бы интересно. Но было ли это правильно? Кстати, если память мне не изменяет, в кодексах воинов не было ничего, что явно требовало бы оказать сопротивление разбойникам, хотя, возможно, это предполагалось. Этот интересный вопрос, вероятно, требовал разъяснения высшим советом. Если разбойник своим мечом снесёт мне голову, размышлял я, то это избавит меня от этой ужасной головной боли. Безусловно, средство это действенное, жаль только использовать его можно лишь один раз. Это, конечно довод против этого. Всё-таки, это не правда, что мы никогда не думали о Боадиссии. Мы часто о ней думали. Фактически, я ней и теперь думал.

— Мужчины — такие животные, — возмущалась она, — тарски, несчастные пьяные слины!

Кстати, надо заметить, что не только мужчины мучились с похмелья, Тула и Фэйка, например, тоже чувствовали себя не слишком хорошо. Они обе спали в фургоне. И нам с Хуртой стоило большого труда уложить их там. Конечно, мы бы не оставили их. Несмотря на наше состояние, мы были далеки от этого. Ну кто бы смог оставить таких Тул и Фэйек просто лежащими на земле? Для этого они слишком желанны, слишком соблазнительны. Во, оказывается вчера вечером, или скорее сегодня утром мы забыли приковывать их цепью, но как казалось, ни одна из них не задумалась о побеге. А может, просто не смогли.

— Ох! — вскрикнул Хурта.

— Подожди! — сказал я Минкону.

— Сейчас, — прохрипел я Хурте, и направился туда, где он, споткнувшись, сверзился с дороги.