На волосок от гибели - [68]

В слабом свете керосиновой лампы на скамейке спиной к нему сидели мужчина и женщина. Они были в цепях — но живые! Слезы хлынули из глаз Тоби. Он ринулся к родителям.

Вдруг из темноты кто-то прыгнул на него и повалил на землю.

Но что могло остановить Тоби, когда в двух шагах от него были папа и мама? В долю секунды он уже сидел верхом на своем противнике, держа его за волосы.

— Тоби…

Противник назвал его по имени. Тоби вгляделся ему в лицо.

— Лекс?!

Да, это был Лекс Ольмек. Сын мельника с Нижних Ветвей.

Тоби не мог понять, откуда он тут взялся, но хватки не ослабил.

— Значит, работаешь на этих гадов? Как твой папочка?

— Нет, — ответил Лекс. — Я ни на кого не работаю. Я знаю, что сделали мои родители твоим. Мне за них стыдно. Но я им сын и должен их освободить.

— Освободить?

— Вот уже семь месяцев, как они в Гнобле. И всё из-за мельницы. Здесь их ждет гибель. Семь месяцев я готовил побег и сейчас у цели. Не мешай мне.

У Тоби мелькнула мысль, что они добрались до Гнобля за неделю. И оказались вместе в тесной камере тюрьмы, откуда побег невозможен.

— А в этой камере что тебе понадобилось, Лекс? Твои родители, они где?

— Вот они.

Женщина и мужчина, сидевшие на скамье, повернули головы.

Да, это были Ольмеки! Вернее, то, что от них осталось, — два скелета с прозрачной кожей, истощенные голодом, страхом и раскаянием.

Тоби отпустил Лекса и упал на пол камеры. Почти беззвучным голосом он спросил:

— А мои родители? Где они?

Никто не решился ему ответить.

— Их зовут Сим и Майя Лолнесс, — затараторил Тоби. — Мои родители… Мой папа, он очень высокий, а когда смеется, всё вокруг тоже смеется. У него в ладонях помещается моя голова. Он подарил мне звезду. Звезда называется Альтаир.

— Мы их знаем, Тоби, — шепотом сказал Ольмек-старший.

Тоби сам не знал, что говорит, но продолжал бормотать:

— Моя мама пониже папы. От нее пахнет хлебом из тертых листьев с пыльцой. Она поет, только когда ее никто не слышит. Но можно подслушать. Скажешь: «Пойду прогуляюсь», — а сам приложишь ухо к двери и слышишь: она поет…

По его щекам потекли слезы.

— Мои родители — они всегда вдвоем. Их узнаешь по тому, как они смотрят друг на друга. Их узнаешь среди сотен тысяч людей…

Мать Лекса сказала тихо-тихо:

— Знаешь… Они с самого начала стали выдавать нас за них. Даже повесили на дверях табличку «Лолнессы». Но я думаю, Тоби, милый… Я думаю…

Голос ее был само тепло, в нем исчезло все, кроме правды. Она собралась с духом и сказала:

— Я думаю, Тоби, что тебе больше не стоит искать своих родителей.

Тоби вышел из камеры. Проходя мимо Лекса, он протянул ему ключ. Ключ отпирал и цепи, которыми были скованы его родители. Лексу удалось справиться с дверью с помощью рычага, но перед цепями он оказался бессилен. Он поблагодарил Тоби и бросился к родителям.

Тоби шел по ветке омелы, сиявшей от росы. Туман рассеялся, и стало видно, как занимается день. На листья уже легли розовые блики.

Тем, кому больно, надо бы запретить смотреть на восход.

Тоби твердил себе, что конец ветки будет концом его жизни.

Его горю нет утешения. Они расправились с его мамой и папой, а Элиза — единственный лучик в сгустившемся мраке — оказалась предательницей. Она убедила его, что родители живы, что они в Гнобле, а потом бросила в восковом саркофаге, отдала на расправу. А жестокость, с какой она раздавила этому несчастному руку? Все говорило против нее…

Тоби захлестнула боль. Элиза! Оборвалась последняя ниточка, которая связывала его с жизнью.

И тут он услышал птицу.

Если бы он не услышал над собой щебет, все, возможно, сложилось бы иначе. Но Тоби добрался до конца ветки и схватился за огромную, полупрозрачную, похожую на луну ягоду. Птица приближалась. Тоби смотрел, как она машет крыльями. Это была славка — их очень любил его папа.

Тоби всегда боялся птиц. Единственная книга, которую он так и не решился открыть, была книга Сима Лолнесса о славках в беретах. Маленькая книжечка с очень страшными картинками.

Но в это утро Тоби не боялся ничего. Он теснее прижался к ягоде. Потом, словно червяк, вдавился в ее мякоть, которая оказалась очень податливой. Внутри Тоби нащупал продолговатую косточку и уцепился за нее обеими руками. Теперь он был в другом саркофаге, круглом и белом. В нем он собирался проститься с миром.

Через минуту белую ягоду на лету подхватила славка.

25 В ином мире

Когда профессор Лолнесс был еще маленьким, на одной из Северных Ветвей, где они тогда жили, висел давно оставленный всеми шар омелы, и назывался он Сайпур. Когда-то давным-давно в нем была небольшая гостиница. Жители окрестных ветвей приезжали в нее на несколько дней отдохнуть, уверяя, что нет чище воздуха, чем в Сайпуре. Однако неожиданное несчастье отбило у путешественников охоту останавливаться в омеле, и она опустела. А несчастье случилось страшное: семью Астонов — отца, мать и двоих детей — проглотила славка.

Гостиница Сайпур закрылась. Все оплакивали Астонов. Но… не прошло и нескольких дней, как все Астоны, живые и здоровые, появились на Южной стороне дерева. Никто так и не узнал, что с ними произошло. А сами они ничего не помнили.

И все же больше никто не захотел отдыхать в Сайпуре.