На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия - [53]

3 июля, в среду вечером, в Коломну пришла «весть прямая», что крымский царь идет к Туле. На следующее же утро» «в четверг рано», русские полки выступили навстречу врагу. «Царь и великий князь пошел к Туле со всеми людьми». Передовому полку было приказано «идти к Туле наспех». Следом двигалось остальное войско.

Но до генерального сражения дело не дошло. Крымский хан, узнав о приближении русского войска, предпочел уклониться от прямого боя. В тот же день «прислали к государю из вотчины князей Воротынских языка крымского, а сказывают, что крымский царь, идучи к Туле, поймал сторожей, и сказали ему, что царь и великий князь на Коломне, и он поворотил к Одоеву, и, не дойдя до Одоева за тридцать верст, поймал на Зуше иных сторожей, и те ему сказали, что идет царь и великий князь на Тулу, и крымский царь воротился со всеми своими людьми (2 июля. — В. К.), а люден с ним всех было из иных орд приезжих 60 000». Иван IV «за царем послал многих подъезщиков, доведаться подлинных вестей», а «сам пошел к Туле не мешкая, в пятницу порану». Поход Девлет-Гирея к «берегу» Оки был сорван, таким образом, без боя, простым выдвижением русских полков, однако для семитысячного отряда воеводы Ивана Шереметева неожиданное отступление хана обернулось трагедией: он встретился с противником, превосходящим его, но силе почти в 10 раз!

По сообщению летописца, «воеводы пошли за царем наспех его сокмою и встретились с царем в среду (3 июля. — В. К.) в полдень на Судбищах, и с царем бились до вечера, и передовой полк царев и правую руку и левую потоптали, а знамя взяли ширинских князей, и бились до ночи, и тут стояли полки всю ночь».

Силы были явно неравными. Иван Шереметев пробовал вернуть шеститысячный отряд, разгромивший до этого крымский «кош». «Воеводы посылали назад к головам и детям боярским, чтобы к ним спешили», по те уже «все поворотили к у крайне со всем кошем, куда ближе, на Рязань и в Мценск». Поэтому «ночью к ним приспело только с пятьсот человек». Но русские воеводы не отступили.

«Наутро в четверг (4 июля. — В. К.) бились до пятого часу дня, полки на полки напускали жестоким крепким боем, и многих крымцев в полках передовых побили. И царь крымский своим полком пришел со всеми людьми да воевод разгромил и людей побил многих». Позднее воеводы доносили, что «бились с царем полтора дня», но «царь их потоптал и разгромил, и многие люди от боя уехали, разметав с себя оружие».

Однако и на этом сраженье не закончилось. Воеводы Алексей Данилович Басманов и Степан Сидоров отступили в близлежащую «дубраву», где стояли «коши полков», и организовали там сопротивление. Они «велели тут бить в набат и в трубы играть, и к ним съехались многие дети боярские и боярские люди, и стрельцы, тысяч с пять, с шесть». Крымский хан «к ним приступал со всеми людьми и с пушками, и с пищалями до вечера». Но воевода Алексей Данилович «тут от царя отсиделся, из луков и из пищалей многих татар побили».

Между тем основные силы русского войска во главе с царем Иваном IV уже приближались к Туле. От захваченных в плен «детей боярских» Девлет-Гирей узнал, что «царь и великий князь на Туле, а чают его на царя приходу, и крымский царь пошел назад наспех и назавтра перелез Сосну». В действительности же Иван IV пришел в Тулу лишь б июля. Главные силы русского войска в боях с крымскими татарами на этот раз участия не принимали. Преследовать крымского хана было бесполезно. Во-первых, «бон был от Тулы за полтораста верст», и к тому же «пришла весть от подъезщиков, что царь крымский идет в отход наспех по семидесяти верст на день».

Отряд же Ивана Шереметева понес очень тяжелые потери. «На бою убили и взяли детей боярских триста двадцать человек (по другим сведениям — даже 2000!), а стрельцов 34 человека, а боярских людей пять тысяч». Впрочем, «воеводы все, дал бог, здоровы». Однако, несмотря на потери в войске Ивана Шереметева, правительство расценило действия воевод «от ноля» как удачные. Вернувшись в Москву, «жаловал государь воевод и детей боярских, которые бились с крымцами». Это и понятно. Войско Ивана Шереметева встретилось с врагом, превосходившим его, но численности, нанесло ему большой урон и, в конечном итоге, укрепившись в «дубраве», выдержало все приступы крымского хана. Большой удачей явился захват ханского «коша». Потеря 60 тысяч копой была невосполнимой утратой для крымских татар. К тому же энергичные действия воевод помешали крымцам захватить добычу и пленных. Летописец специально отметил, что Девлет-Гирей «возвратился в Крым, нимало не вредя Русской земле, побежал восвояси». Показательно, что уже 7 июля Иван IV вернулся из Тулы, оставив воевод в Туле, Михайлове и Одоеве. Видимо, в Москве считали, что серьезная опасность «украине» больше не угрожает[285].

Впрочем, и в Крыму, вероятно, не сомневались в том, что поход закончился полной неудачей. Крымское войско не смогло до конца сломить даже сопротивления «легких воевод». Ни одна из возможных целей похода не была достигнута. Девлет-Гирею не удалось прорваться к Оке, чтобы военной силой подкрепить свои требования «поминок». Не удалось ему захватить добычу и пленных, что могло бы в какой-то степени оправдать в глазах крымских феодалов безуспешное вторжение в русскую «украину». Неудивительно, что Девлет-Гирей объявил о подготовке нового похода. В октябре «полонянники выбегали из Крыма к царю и великому князю и сказывали, что царь крымский готов со всеми людьми, а быти ему на украины». Иван IV поставил «на берегу» 5 полков, но сам в поход не выступил