На степной границе. Оборона «крымской украины» Русского государства в первой половине XVI столетия - [28]
Отряды «украинных людей» регулярно направлялись пограничными воеводами и наместниками для сторожевой службы в непосредственной близости от русских рубежей. Об этих «наших украинных людях», которые «ходят по украине», упоминалось, например, в посольском наказе Ивану Морозову, который отправился в Турцию в 1523 г. «Наших людей украинные наши наместники посылают отведывать людей в поле, нечто которые люди недруга нашего похотят прийти на наши украинные места и лихо похотят учинить». Московское правительство жаловалось, что азовцы «наших людей имают на поле да водят в Азов». В другой грамоте сообщалось о намерении татар «на заставу ударить, коя, государь, на поле стоит у тебя».
«Станицы» казаков не только несли сторожевую службу, но и служили для связи между Москвой, с одной стороны, и русскими послами, и сторонниками в Крыму — с другой. В 1523 г. с русским послом «для вестей» было отправлено 20 «станиц» казаков, из которых 5 станиц, «казаков рязанских» остались в Азове, 4 «станицы» — в Кафе, а и станиц поехали с послом в Турцию. «Казаки рязанские» находились в Азове и в последующие годы; с ними, в частности, пришли «вести» о подготовке крымского похода в 1525 г.[145]
Таким образом, «рязанскую украину» уже в начале 20-х годов прикрывали постоянные «караулы» на Дону, разъезды «наших украинных людей» и казацкие «станицы» в Азове и его окрестностях.
У рубежей Северской земли несли службу «казаки путивльские». Их разъезды искали в степи «сокмы», т. е. дороги «в поле», по которым пробирались к русской границе отряды крымской конницы. Русский посол в Крыму Третьяк Губин сообщал в 1522 г. о сторожевой службе «путивльских казаков» следующее: «Казаки, государь, путивльские Федько да Увар были верх Ворсклы под Благим курганом, и не переезжали никакой сокмы, а поехали от Благого кургана после великого дня, на другой неделе в понедельник, а приехали в четверг в Путивль». В этой же грамоте упоминался «путивльский же казак Федько», который «был на Донце». Стоянки «путивльских казаков» — «ухожаи» — находились в непосредственной близости от Дикого поля. «Севрюки», хорошо знакомые с местными условиями, часто сопровождали в качестве проводников-вожен — военные отряды «детей боярских», которые преследовали крымцев, чтобы отбить захваченную добычу и пленных. Об одном из таких казаков, «Якуше-путивльце», которого новгород-северский воевода князь Никита Оболенский «посылал осенью с детьми с боярскими за татарами в погоню», говорилось ранее.
В архивной книге «Крымских дел» упоминалось о людях великого князя, которые на поле едут и от которых правительство ожидало «вестей» о крымских набегах[146].
Другие «путивльские казаки» несли сторожевую службу у Днепра, поблизости от литовских владений. Это был очень важный участок «крымской украины», так как татары часто предпринимали набеги по предварительному сговору с пограничными литовскими воеводами. Интересно, что здесь «путивльские казаки» часто действовали совместно с «казаками черкасскими и Каневскими», находившимися под властью польского короля. В 1527 г. крымский хан жаловался королю, что люди «черкасские и Каневские пускают казаков, с казаками путивльскими, под улусы наши. И что о нашем паньстве уведают, яко о войне, тогда наперед дают ведать до Москвы. А в Черкасах старосты вашей милости путивльских людей у себя на вестях держат»[147].
На «казанской украине» и на Волге сторожевую службу поручили «городецким казакам», т. е. отрядам татарских «служилых царевичей», которые стояли в Городце Касимове. «Городецкие казаки» не только охраняли границу и перехватывали посольства из Казани в Крым и обратно, но и сами предпринимали нападения на татарские «улусы»[148].
Таким образом, сторожевая служба в начале 20-х годов была создана на всем огромном протяжении степной границы Русского государства, от Днепра до Волги. О достаточной эффективности сторожевой службы свидетельствуют своевременные и успешные действия русских воевод по отражению крымских набегов.
1525 г. оказался трудным для Русского государства. Только что закончился политический процесс над Максимом Греком, имевшим много сторонников. Развод великого князя Василия III с Соломонией Сабуровой вызвал недовольство части боярства. Летом была страшная засуха, продолжавшаяся с 4 июня до 15 августа. Засуха сопровождалась массовыми пожарами. Зной выжег поля, цены на хлеб выросли в 7—10 раз, люди начали умирать «по дорогам и по дворам»[149].
Трудность положения усугублялась опасностью нового крымского похода, на этот раз — с прямой военной помощью Турции. 20 мая 1525 г. «писали из Азова к великому князю с казаками рязанскими про крымские вести, что посылал крымский царь к турецкому царю силы просить, а хотел идти на великого князя украины. И турецкий царь послал воеводу своего урюмского Магмет-бека, а с ним пятнадцать тысяч». По другим сведениям, откликнувшись на просьбу крымского хана, «царь дал ему на пособь своих людей тридцать тысяч пойти на великого князя украины». 27 мая «писали из Азова с казаками рязанскими, с Шираком Малым с товарищами, что выступил царь из Крыма, а с ним пятьдесят тысяч, а идти ему на великого князя украины»
