На руинах Константинополя. Хищники и безумцы - [110]

— Господин, мы нашли лошадей, на которых ехали румы. Лошади не были привязаны. Их просто бросили.

— Где бросили? — оживился Заганос.

Воин ткнул пальцем в карту — в сплетение улиц с северной стороны от большого сооружения, называвшегося «ипподром». Того самого, в котором не так давно проходил победный пир.

— Здесь.

— Пешком румы далеко уйти не могли, — сказал Заганос и посмотрел на Шехабеддина. — Я думаю, мой друг, что нам надо хорошенько прочесать всю восточную оконечность города, а особенно те части, которые ближе к гаваням. Беглецы не могут позволить себе остаться в городе надолго. Им надо покинуть его, но по суше они не смогут этого сделать, потому что там стоит наше войско. Значит, они станут выбираться водным путём, то есть искать лодку или что-то подобное… Кстати, надо дать приказ флоту ловить всё, что плавает вокруг города. Даже рыбацкие лодки.

Шехабеддин устало поднялся, но всем видом показывал, что готов продолжить поиски.

* * *

1 июня 1453 года, позднее утро

Тодорис, весь взмокший в тяжёлых доспехах, но пока бодрый, шёл вслед за Яковом и госпожой Марией по узкой тропинке среди кустов и высокой травы. Тропинка вела то вверх, то вниз, но заросли поднимались гораздо выше головы и даже на подъёмах не оставляли никакого обзора. Хорошо, что сама тропинка была хорошо видна, давая ориентир, а вторым ориентиром служило солнце, светившее в правый глаз. До полудня оставалось ещё несколько часов, так что положение солнца означало: тропинка ведёт на восток, и Яков действительно знает дорогу.

Как только все трое оказались в развалинах, Яков признался, что бывал здесь не раз, поэтому может показать путь. Он уверенно двигался через лабиринт галерей и залов с обвалившимися сводами, а теперь так же уверенно шёл по тропинкам бывших дворцовых садов. Вот почему Тодорис шёл позади, довольный, что нежданно получил проводника, а Яков — впереди, радостный, что может принести пользу.

Лишь госпожа Мария вела себя сдержанно. Ещё только услышав слова сына, она с укоризной произнесла:

— Яков, ведь я запрещала тебе ходить сюда. Значит, ты меня не слушал?

— Мама, но я совсем не часто ходил, — возразил Яков. — Зато теперь знаю дорогу. — Он проказливо улыбнулся. — А ещё ты мне запрещала вылезать из окна и грозилась запереть в подвале. Но ведь это хорошо, что я знаю, как сбегать, да?

Госпожа Мария невольно улыбнулась в ответ. Наверное, потому, что приятно было видеть сына почти прежним. Несмотря на смерть отца и братьев, а также множество других печальных событий, Яков теперь стал таким же неугомонным проказливым мальчишкой, как всегда.

Даже Тодорис, который видел его не слишком часто, мог судить об этом. Когда сын госпожи Марии только спустился по верёвке из окна дворца, то был похож на взъерошенного и напуганного щенка, которого отдали на корм льву в зверинце. А теперь Яков как-то весь расправился и осмелел. Хотя опасность ещё не миновала, он уже ничего не боялся.

Тодорис даже немного завидовал этой смелости, которая на самом деле происходила от незнания. А вот Тодорис знал, что скрыться от турок — это едва ли не сложнее, чем сбежать. Турок было так много, что они, если б захотели, могли прочесать весь Город в поисках беглеца и тех, кто помог устроить побег. И всё же не следовало падать духом.

Меж тем тропинка пошла круто вверх. Под ногами стали попадаться камни. Тодорис понял, что это рукотворный холм — развалины какой-нибудь постройки, уже наполовину скрывшейся под землёй, и сейчас они карабкаются на второй этаж. Вот среди кустов стали видны обломки стен. Если бы не кладка с чередованием серых каменных и красных кирпичных слоёв, эти стены казались бы природными глыбами. Где окна, а где двери, понять уже было нельзя. Как нельзя было понять и расположения комнат. Всё заросло. А вместо потолка — чистое небо.

Яков вдруг принялся карабкаться на один из кусков стен, обвалившийся так, что получилось что-то вроде лестницы.

— Отсюда можно посмотреть, идёт ли за нами кто-нибудь, — сказал мальчик.

Тодорис тоже хотел влезть и посмотреть, но тут же понял, что в доспехах этого сделать не сможет. Слишком тяжело карабкаться, когда опираться приходится на крошащийся камень и кирпич.

— Тодорис, а ты сними доспехи, — оглянувшись, посоветовал Яков. — Они ведь тебе уже не нужны. Драться ни с кем не придётся. А убегать лучше налегке.

— Наверное, ты прав, — сказал Тодорис. — Но я не могу их просто бросить. Их нужно где-то спрятать, а иначе они укажут туркам наш след.

— Тут много нор, куда можно их положить, — ответил Яков. — А после заберёшь.

Тодорис положил на землю шлем, снял пояс с мечом, кольчужные перчатки, а затем с помощью госпожи Марии стащил с себя чешуйчатый панцирь.

Меж тем Яков, сидя на вершине обломка, вглядывался в сторону запада и вдруг обеспокоенно произнёс:

— Там, вдалеке, в зарослях кустов что-то сверкает. А вон ещё! И ещё! И ещё!

Тодорис, уже не обременённый доспехами, быстро вскарабкался вслед за мальчиком и огляделся. С этой точки и впрямь открывался очень хороший вид на обширное пространство, заросшее кустами и огромными кипарисами, которое раньше было садами Большого дворца.