На палачах крови нет. Типы и нравы Ленинградского НКВД - [25]
(Бедный Олейников и подумать не мог, что в 1937 году ему расстрельную «квитанцию» Перельмутр выдаст, а потомок героя Парижской коммуны Домбровский, командуя областным управлением НКВД, наведет страх и трепет на тверскую землю.)
Чекист Вячеслав Домбровский. Фотография 1930-х годов
Занимаясь музыкой и бражней, Вячеслав Ромуальдович не забывал между делом «сражаться» с заграничным «Братством Русской Правды», боевые знамена которого освящали белый атаман Краснов и писатель Амфитеатров. В своих листовках «братья» призывали:
«Дьявольская власть красным кнутом решила выбить из нас Христову веру. Закрывают храмы, жгут святые иконы, запрещают божественные службы. Хотят сделать из народа тупой, бессознательный скот без Бога, без чести и без совести. Хотят убить в нас Русскую душу. Не быть тому! Вставай, кто в Бога верует! Кровью и огнем покажем комиссарам: жива Русская душа и мы, христиане, сатане не подданные» [4].
Через пограничную речку Сестру тайно переправлялись эти листовки и доставлялись доктору Улановскому – единственному «брату» в Питере. Когда-то он, приглашенный комендантом Петропавловской крепости, врачевал арестованных царских министров, а за ними – министров Временного правительства. Теперь же, став глубоким стариком, принимал у себя на дому ночных гостей с той стороны да писал на досуге антисемитские стихи, которые печатались в эмигрантских газетах под псевдонимом Макар Прозревший.
Дом № 36 на Загородном проспекте, где находилась конспиративная квартира «Братства русской правды». Современная фотография
Гадкого стихотворца Мигберт выследил: потребовал арестовать. Остановился «черный воронок» у дома № 36 на Загородном проспекте, да было уж поздно – старик скончался с «братской» клятвой на устах: «Коммунизм умрет, Россия не умрет!» Мирон со злости ограбил плачущую вдовушку – забрал последнее: дамские часы фирмы «Леврет», дамский браслет с розовым камнем, запонки с бирюзой, золотые монеты царской чеканки. А листовок так и не нашел!
Мигберт тогда решил почином и сметкой блеснуть. Уговорил двух мальчишек-краснофлотцев стать разведчиками, перебросил их в Финляндию с заданием: внедриться в «Братство». Но ни денег, ни явок не дал. Пока вдохновенно расписывал перед начальством успехи «операции», бедняги безработничали, чуть с голодухи не померли, а спустя полтора года, намаявшись, пришли в наше посольство: мы – советские разведчики, спасите! Ну, им ответили, конечно, что знать про них не знают. Так и сгинули за кордоном…
К тому времени уже числился Мигберт первоклассным гешефтмахером: чужая жизнь у него как бы разменной монетой была. К примеру, предложил как-то доктору Бритневу помочь советской контрразведке одолеть английскую. Тот простодушно согласился, поскольку был судовым врачом, плавал к туманному Альбиону встречался там с родственниками. Мигберт сначала поручил доктору «тайно» сообщить британцам о знаменитом физиологе Павлове (Иван Петрович в ту глухую пору не боялся публично ругать тиранию на чем свет стоит), а затем застражил. И, расследуя дело, о своем поручении умолчал. Вот и получилось: Бритнев расстрелян как «английский шпион», а Мигберт награжден пистолетом Коровина и повышен в должности.
Впрочем, желая оначалиться, наш гешефтмахер гадил и своим товарищам. Опер Паукер (его брат был высокопоставленным чекистом, близким к самому Ягоде, и посему Мигберт однажды шепнул на ушко сослуживцу: «Я надеюсь, что он нам с вами поможет сделать карьеру?», но получил отлуп) жаловался:
«Мигберт украл с моего стола секретные сводки, когда я на минутку вышел. Он сводки смял в руке, подбросил около дверей начальника. Потом сводки “нашел”, зашел к начальнику и доложил. Я был вызван и в присутствии Мигберта получил соответствующее внушение, причем Мигберт, не стесняясь меня, заявил начальнику дословно: “Видите, я только один защищаю интересы органа, все они делают, что хотят, а вы меня держите только уполномоченным”» [5].
Чекист Карл Паукер. Фотография 1930-х годов
Да что кража – мелочь, ерунда! Мирон Исаакович не одного честного чекиста на тот свет отправил – лишь бы выслужиться. По этому поводу старый большевик, опытнейший разведчик Фортунатов с горькой усмешкой говорил:
«Мигберт и Шапиро из национальных побуждений задались целью погубить всех русских сотрудников» [6].
Сам Фортунатов тоже получил пулю в затылок за то, что раскопал бритневскую историю и попытался восстановить справедливость.
А гешефтмахеру хоть бы что: ему ведь и начальник отдела Перельмутр, и первый заместитель начальника Управления Шапиро-Дайховский благоволили. А уж как подхалимничал перед ними, рассказывали былицы: одному тульское ружье купил, другому радиолу подарил, а третьему, из Москвы, – актрису на ночь подложил. Еще предлагал: не хотите ли мебель красного дерева? отрез заграничного сукна? экспортной водки? Враз мог достать: в мигбертовской квартире по вечерам услаждали слух фокстротами надменные торгаши, верткие пижоны да шикарные крали.
Знали обо всем сослуживцы и надеялись:
