На Лунных островах - [33]

Горы на Коморских островах достигают значительной высоты: 2360 метров на Гранд-Коморе, 1200 метров на Анжуане и 700 метров на Майотте, наименее возвышенном острове архипелага.

Условия жизни на островах весьма благоприятны. Сахарный тростник, ваниль, кокосовые пальмы, сизаль, какао и бананы дают прекрасные урожаи; море изобилует рыбой, а климат отличается умеренностью даже в наиболее жаркие и влажные зимние месяцы. В настоящее время на территории, занимающей в общей сложности 2170 квадратных километров, проживает 170 тысяч человек.

Население Коморского архипелага образовалось в результате смешения многих национальностей. Господствующей религией является ислам, и прозелиты, обращенные миссионерами в католическую веру, принадлежат исключительно к числу метисов, которые, переняв обычаи и религию белых, держатся на известном расстоянии от чернокожих. Основной язык — суахили, но, кроме того, существуют многочисленные диалекты, представляющие собой арабизированные наречия банту. Религиозным и литературным языком местного населения является арабский.

Жители Коморских островов очень различны по внешнему виду и сложению. В формировании этой расы участвовали идумеи, арабы, персы и мальгаши. Не следует забывать и об индусских иммигрантах, рассеянных по всей Африке; если же учесть, что мальгаши не представляют собой четкой этнической группы, а сами произошли в результате смешения различных народов, таких как малайцы, полинезийцы, индонезийцы, негры, китайцы, японцы и европейцы, то легко понять, что антропологические исследования на Коморских островах — дело чрезвычайно сложное.

На эти острова мы и прибыли в начале сентября на английском корабле с экипажем, состоящим из банту, сейшельца и индийца, и с итальянским флагом на мачте.

На следующий день, после того как показалась Картала, мы увидели в двадцати милях от себя остров Гранд-Комор, берега которого отражались в совершенно спокойной воде. Мы с жадностью разглядывали архипелаг, еще несколько лет назад избранный нами в качестве главной цели экспедиции. То было великолепное зрелище, ничуть не уступавшее представлению о Коморских островах, созданному нашей фантазией. Из моря подымались обрывистые склоны сотен вулканов. Конус самого большого из них был изрезан глубокими расщелинами. Гора казалась огромной: благодаря отсутствию отрогов и возвышенностей, которые сделали бы менее резким переход от поверхности моря к гигантскому кратеру, она выглядела еще грандиознее. В нескольких местах в море обрушился поток свежей лавы, и некогда текучая масса приобрела причудливые формы, напоминающие окаменевшие языки пламени, изрезанные хребты, лепные скалы, подобные волнам целого моря магмы. В брызгах пены, образующейся от ударов волн о лаву, словно оживало кипящее море, бушевавшее в то время, когда потоки огненной массы извергались из кратера. Вулкан, олицетворявший первозданную огненную стихию, темные склоны, еще не освещенные солнцем, и безмолвие, царившее вокруг, производили неизгладимое впечатление.

День начался благополучно, о бурях и циклонах не было больше речи, и мы думали лишь о том, как бы поскорее добраться до Морони, самого крупного населенного пункта на острове. Капитан приказал запустить машины, и шхуна двинулась вдоль берега. Мы воспользовались оставшимся временем, чтобы привести себя в порядок. В самом деле, вид у нас был не слишком приличный, а нам не хотелось, чтобы предстоящая высадка была похожа на налет озверелых пиратов.

Несколько часов плыли мы вдоль огромных скал, после чего перед носом нашего судна показалась крохотная столица Гранд-Комора. Мы столько раз видели этот город на фотографиях, что сразу же узнали его. Белые домики дугой раскинулись перед рейдом, посредине которого находился короткий мол. Два больших здания — резиденция губернатора и мечеть — резко выделялись среди прочих строений.

По мере приближения к берегу домики, построенные в арабском стиле, были видны все отчетливее, и вскоре мы могли уже разглядеть толпу, которая собралась у маленькой бухты, привлеченная, по-видимому, нашим прибытием. Впрочем, «Марсуин» действительно представлял собой необычайное зрелище. С поднятыми парусами и работающим винтом он плыл довольно быстро, причем огромное количество флагов развевалось на мачте и на вантах. Должно быть, этим людям редко приходилось видеть столь празднично разукрашенную шхуну, и они с любопытством ожидали встречи с ее пассажирами.

Тот факт, что мачты были буквально усеяны флагами, объяснялся невинной причудой нашего милого капитана. Всякий раз перед входом в порт корабль разукрашивался таким образом и, подобно важному судну, подымал соответствующие сигналы, вызывая на борт представителей иммиграционных и полицейских властей, а также лоцмана. Капитан никогда не забывал поднять французский, английский и итальянский флаги и становился на якорь среди судов большего тоннажа, ожидая прибытия портовых чиновников. Но до сих пор никто не принимал нас всерьез, и в конце концов мы должны были тихонько съезжать на берег, несколько обиженные такой невнимательностью.

Подходя к Морони, капитан Брайен решил, что ему представляется прекрасный случай. Маленький порт с должным уважением примет маленькое судно. Поэтому капитан приказал Макену поднять все флаги. Пожалуй, его ожидания оправдались бы, окажись на берегу хоть один человек, понимающий морскую сигнализацию. Но в Морони живут люди, которые не знают подобных тонкостей и, видя развевающийся на вантах желтый флаг, полагают, что капитан повесил сушить свое полотенце. Кроме того, в Морони нет ни порта, ни естественной гавани, где можно было бы спокойно стать на якорь. Правда, имеются молы, опоясывающие крохотную бухту, но они пригодны лишь для судов не более шлюпки или для арабских «дау», которым не страшно оставаться на мели, когда во время отлива море отступит от берега.