На городских холмах - [49]
— Да через калитку же, вон там!
А про себя подумал: «Если калитка закрыта, сейчас начнется…»
Но днем калитку редко закрывают на засов…
Старик проворчал:
— Она включена в электросеть. Когда калитку открывают, у меня звонит звонок…
Он стоял неподвижно, соединив вместе пятки, и недобро смотрел на меня.
— Может, в сети повреждение? Разве так не бывает?
Я попытался улыбнуться. Если он продолжит этот приятный разговор, машина может проскочить, и опять все пойдет прахом. Я чутко прислушивался к гулу моторов. Если появится машина Альмаро, я оттолкну старика, брошусь к решетке…
— А что у тебя за масло?
— Кабилийское. Масло что надо! Привезли из Фор-Насьональ.
— Почем?
Цены черного рынка были мне известны: двести франков литр. Но мне хотелось поторговаться — без этого пришлось бы уйти из сада и перейти улицу, а так я рисковал не только пропустить машину, но и попасть в руки какого-нибудь полицейского.
Я ответил:
— Двести двадцать пять франков литр.
— С ума сошел!.. Пошел вон! Проваливай! Вор!
Бесполезно возмущаться. Сохраняя видимость спокойствия, я возразил:
— Да ведь масло превосходное. Потом пожалеете. Это не та дрянь…
— Ну конечно! Две недели назад жена покупала по сто восемьдесят…
Когда он говорил, казалось, будто рот у него набит шерстью.
Я воскликнул, притворяясь чуточку возмущенным:
— Сто восемьдесят! Не богато!..
— Ни франка больше. В Кабилии оно обходится тебе по двадцать франков… Известное дело…
Ах ты, чертова обезьяна! Так бы и съездил ему по физиономии!
— Но я ведь рискую! К тому же приходится пробираться пешком!
— Что ж, в таком случае — делать нечего. Убирайся!
— Для вас — двести десять франков…
— Нет! Пошел вон!
Он ткнул пальцем в сторону калитки, и его разъяренные, налившиеся кровью глаза вылезли из орбит.
Но мне были знакомы все эти штучки. Не повышая голоса и пытаясь улыбнуться, я сказал:
— Двести франков. Я сам заплатил за него сто восемьдесят… Уж не хотите ли вы…
Пронзительно сигналя, по улице промчался троллейбус.
Старикашка размышлял, подергивая себя за бороду. У-у, старая дохлятина!..
— Сто девяносто, — отрезал он.
Я развел руками: мол, делать нечего, уступаю, но очень огорчен подобной жертвой.
— Где же твое масло? — опять с подозрением спросил меня старикан.
— Я принесу его вам сегодня вечером. Сейчас здорово следят. Днем я только собираю заказы.
— Тогда два литра.
— Хорошо.
— По сто девяносто франков.
— Ну да.
Вдруг затрещал мотор. Рука моя скользнула в правый карман… Нет, не то… Теперь придется уходить. Ох, до чего же я ненавидел этого старого кретина! Втянув щеки, он с любопытством уставился на меня. Что делать? Я сказал как можно небрежнее:
— Но у меня нет посуды.
— Как, как? Это еще что?
— Дайте мне бутылки.
Снова на его лице промелькнуло недоверие.
— Ага! Вон оно что!.. Ты, значит, хочешь забрать бутылки, а потом ищи ветра в поле! А тебе известно, почем нынче бутылка? Пятнадцать франков штука! Пятнадцать!..
Я возмутился:
— Неужели вы мне не доверяете?
— Ни на грош, — отчеканил он, вскинув вверх подбородок, чтобы его ответ звучал еще убедительнее.
— Ну что ж, а вот я вам доверю. Держите пятьдесят франков задатка за две бутылки.
Вид у него был очень удивленный.
На улице по-прежнему стояла тишина.
— Ладно, согласен, — наконец ответил он.
Снова во мне зародилась слабая надежда.
Он не смотрел на меня, глаза его беспокойно бегали.
Я протянул ему бумажку. Он сунул ее в карман, причмокивая губами точно так же, как это делала Флавия.
— Хорошо. В таком случае иду за бутылками, — заявил он.
— Вот и прекрасно.
— Но стой здесь. Дальше не ходи.
— Я подожду вас у ограды.
Должно быть, моя покладистость показалась ему подозрительной. Он не двинулся с места и, водя указательным пальцем у себя под носом, весь ушел в свои мысли. Я чувствовал, что старикашка колеблется. По спине у меня градом катился пот.
Но вот он решился и бормотнул:
— Сейчас вернусь.
Он двинулся к дому, а за ним по пятам гналась его тень. Я быстро отошел к камышовому плетню. Тревожно прислушался. Прямо хоть плачь!
Сейчас наверняка полдень. Опять сорвалось! В конце концов меня попросту сцапают. Наклонившись, я мог видеть левое крыло виллы Альмаро, возле которой одиноко торчала пальма, будто приклеенная к гипсовому небу. Если уж мне суждено будет покинуть это место, то придется бежать по проспекту до самых лестниц на Мюлузской улице. Если начнут преследовать, стрелять в того, кто приблизится ко мне…
Но старикашка уже тащился обратно. В руке он держал за горлышко две бутылки. Они ослепительно сверкали на солнце, и казалось, будто старик несет две громадные горящие лампочки. Я сделал несколько шагов навстречу ему. И в тот же момент услышал шум автомобильного мотора. Одним прыжком я оказался у решетки. Старик с криком бросился за мной:
— Ты что делаешь? Ты что делаешь?
Я выхватил револьвер.
«БАКАЛЕЯ».
Буквы на стене пылали.
Из-за поворота вынырнула машина. Ну да, это она! Длинная, черная. «Рено» Альмаро. Вот она остановилась. Резко скрипнули тормоза. Альмаро… Он не один. Рядом с ним какой-то тип.
— В чем дело? — зарычал ошарашенный старик, кидаясь ко мне.
Альмаро открыл дверцу машины. Я так стиснул зубы, что свело челюсти. Подождать, пока он выйдет…
Очаровательная Элен, измученная секретами и обманами любовника, бежит из Парижа в зимнюю безлюдную Венецию. В лучшее место для заживления душевных ран, для умиротворения и радостных впечатлений. Она дает уроки французского, знакомится с экстравагантными обитателями роскошных сумрачных палаццо, заводит опасные и романтические связи. Ее новый возлюбленный — известный репортер — становится случайным свидетелем убийства. Теперь их безоблачной жизни в бессмертном городе, поэтическим прогулкам по каналам под музыку Вивальди и Моцарта угрожает катастрофа…
Эмманюэль Роблес (1914–1995) — известный французский романист и драматург, член Гонкуровской академии.В сборник вошли его романы: «Это называется зарей», в котором рассказывается о романтической любви, развивающейся на фоне детективного сюжета, «Морская прогулка» — об участнике Второй мировой войны, который не может найти себе место в мирной жизни, и «Однажды весной в Италии» — взволнованный рассказ о совместной борьбе итальянских и французских антифашистов. Роман «Это называется зарей» был экранизирован выдающимся режиссером Луисом Бюнюэлем.
Эмманюэль Роблес (1914–1995) — известный французский романист и драматург, член Гонкуровской академии.В сборник вошли его романы: «Это называется зарей», в котором рассказывается о романтической любви, развивающейся на фоне детективного сюжета, «Морская прогулка» — об участнике Второй мировой войны, который не может найти себе место в мирной жизни, и «Однажды весной в Италии» — взволнованный рассказ о совместной борьбе итальянских и французских антифашистов. Роман «Это называется зарей» был экранизирован выдающимся режиссером Луисом Бюнюэлем.
Эмманюэль Роблес (1914–1995) — известный французский романист и драматург, член Гонкуровской академии.В сборник вошли его романы: «Это называется зарей», в котором рассказывается о романтической любви, развивающейся на фоне детективного сюжета, «Морская прогулка» — об участнике Второй мировой войны, который не может найти себе место в мирной жизни, и «Однажды весной в Италии» — взволнованный рассказ о совместной борьбе итальянских и французских антифашистов. Роман «Это называется зарей» был экранизирован выдающимся режиссером Луисом Бюнюэлем.
Эта книга о тех, чью профессию можно отнести к числу древнейших. Хранители огня, воды и священных рощ, дворцовые стражники, часовые и сторожа — все эти фигуры присутствуют на дороге Истории. У охранников всех времен общее одно — они всегда лишь только спутники, их место — быть рядом, их роль — хранить, оберегать и защищать нечто более существенное, значительное и ценное, чем они сами. Охранники не тут и не там… Они между двух миров — между властью и народом, рядом с властью, но только у ее дверей, а дальше путь заказан.
Тайна Пермского треугольника притягивает к себе разных людей: искателей приключений, любителей всего таинственного и непознанного и просто энтузиастов. Два москвича Семён и Алексей едут в аномальную зону, где их ожидают встречи с необычным и интересными людьми. А может быть, им суждено разгадать тайну аномалии. Содержит нецензурную брань.
Шлёпик всегда был верным псом. Когда его товарищ-человек, майор Торкильдсен, умирает, Шлёпик и фру Торкильдсен остаются одни. Шлёпик оплакивает майора, утешаясь горами вкуснятины, а фру Торкильдсен – мегалитрами «драконовой воды». Прежде они относились друг к дружке с сомнением, но теперь быстро находят общий язык. И общую тему. Таковой неожиданно оказывается экспедиция Руаля Амундсена на Южный полюс, во главе которой, разумеется, стояли вовсе не люди, а отважные собаки, люди лишь присвоили себе их победу.
Новелла, написанная Алексеем Сальниковым специально для журнала «Искусство кино». Опубликована в выпуске № 11/12 2018 г.
Саманта – студентка претенциозного Университета Уоррена. Она предпочитает свое темное воображение обществу большинства людей и презирает однокурсниц – богатых и невыносимо кукольных девушек, называющих друг друга Зайками. Все меняется, когда она получает от них приглашение на вечеринку и необъяснимым образом не может отказаться. Саманта все глубже погружается в сладкий и зловещий мир Заек, и вот уже их тайны – ее тайны. «Зайка» – завораживающий и дерзкий роман о неравенстве и одиночестве, дружбе и желании, фантастической и ужасной силе воображения, о самой природе творчества.
Три смелые девушки из разных слоев общества мечтают найти свой путь в жизни. И этот поиск приводит каждую к борьбе за женские права. Ивлин семнадцать, она мечтает об Оксфорде. Отец может оплатить ее обучение, но уже уготовил другое будущее для дочери: она должна учиться не латыни, а домашнему хозяйству и выйти замуж. Мэй пятнадцать, она поддерживает суфражисток, но не их методы борьбы. И не понимает, почему другие не принимают ее точку зрения, ведь насилие — это ужасно. А когда она встречает Нелл, то видит в ней родственную душу.