На городских холмах - [47]

Шрифт
Интервал
Около часу ночи один из охранников все же пошел заглянуть в глазок. Неожиданная тишина, царившая в подвале, удивила его. Он увидел распростертые тела, клочья одежды, лужи крови. Люди лежали на земле с изуродованными лицами. Некоторые были еще живы и, задыхаясь, валялись у стен. Охранник побежал предупредить Альмаро. Тот ответил, что делать ничего не надо, «пусть подыхают»… Да, он так сказал… (Ну как, мадам Альмаро? «Мой муж здесь ни при чем!» — утверждали вы.) На рассвете какая-то арабская женщина, инстинктом матери почувствовав, что сын ее брошен в этот подвал, подошла к окошку. Один из пленников ответил ей: «Твой сын умер». Женщина закричала истошным голосом, и докеры, которые как раз в это время спускались к набережной, выломали киркою дверь. (Может быть, новый Смайл уже родился? Может быть, после смерти Альмаро во мне не останется ничего, кроме отчаяния от сознания того, что я лишь человек, всего лишь человек?) Те, кто первыми спустились в подвал (Все тот же голос автомата, который действует мне на нервы, выворачивает наизнанку всю душу!), увидели перед собой обнаженные трупы. На всех телах — следы укусов, глубокие царапины от ногтей. Некоторые затоптаны, у других вырваны глаза, оторваны половые органы… Какой невероятно жестокой, беспощадной была, наверно, борьба! (Мне хотелось крикнуть: «Довольно!» Но этот монотонный голос никогда уже не смолкнет! Сориа все говорил и говорил… Идир еще раньше описал мне всю эту картину, и теперь голос Идира и голос Сориа сливались в один, и в ушах у меня звучали уже тысячи, миллионы голосов!) Им вводили камфару, корамин, делали ингаляции углекислотой. (На часах — девять. Казалось, они улыбаются мне, прижав палец к губам. Потом раздался их бой — мелодичная, старинная музыка…) Вы просили у меня список жертв, мсье Лахдар…

— Да, просил.

Избегая взгляда Сориа, я взял листки, которые он протянул мне.

«ПРОТОКОЛ ОСМОТРА ТРУПОВ
СУДЕБНО-МЕДИЦИНСКИМ ЭКСПЕРТОМ Ж. СУТЬЕ

Первый труп. Труп Брагими Али Шлимана, уроженца Тигцирта, опознанный присутствующими при осмотре местными жителями. Рост — 169 сантиметров, телосложение нормальное, примерный возраст — 40 лет.

Лицо землистое, губы посиневшие, пальцы сжаты в кулаки, руки согнуты в локтях, нижние конечности вывернуты, вздутый язык высунут и сильно прикушен верхними и нижними зубами.

>Заключение: при внешнем осмотре трупа, опознанного под вышеозначенным именем Брагими Али Шлимана, уроженца Тигцирта, обнаружены все признаки смерти от асфиксии…

Второй труп. Труп юноши по имени Буалем Бузрани. Примерный возраст — 19 лет, рост — 1 метр 65 сантиметров, телосложение нормальное.

Лицо землистое, губы посиневшие, пальцы сжаты в кулаки, руки согнуты в локтях, нижние конечности вывернуты, и так далее…

Третий труп. Труп юноши Дельхума Иамеда бен Амара. Примерный возраст — 22 года.

Лицо землистое, губы посиневшие…

Четвертый труп. Труп неизвестного, негроидный тип. Рост — 1 метр 68 сантиметров, возраст — 30 лет…»

Я пробежал глазами весь список.

Иногда с улицы доносился автомобильный гудок, и я вздрагивал. Главное — ничем не выдать нарастающего возбуждения. Глаза Сориа следили за мной в отверстия маски из розового картона.

— Вы никого не знаете из этих людей, мсье Лахдар?

(Нет, маска не из картона. Маска из терракота, обожженного так, что на ней остались следы пальцев, вылепивших ее! И вдруг я подумал, что Сориа, наверно, не может плакать…)

Как можно спокойнее я ответил:

— Нет… А чем он, по-вашему, рискует? Я имею в виду Альмаро…

— Да… ничем!

(Ну да, так и есть, он не может плакать, как человек с нормальным лицом.)

— Месть родственника одной из этих жертв — вот единственное, что ему грозит…

Я воскликнул:

— И вы, конечно, не одобрили того, кто отомстил бы за своего родственника?

И тут же пожалел о своем вопросе. Сориа долго смотрел на меня. Его толстые губы приоткрылись. Он ответил:

— Конечно.

Как раз в эту минуту в комнату вошла его мать с двумя чашками и дымящимся кофейником на подносе. Я поблагодарил старушку.

Она ушла с озабоченным видом. Вот еще одна, которая наверняка подслушивает у двери. Мы принялись за кофе, отхлебывая его маленькими глотками. (Догадывается ли он, что я сижу у него в ожидании того часа, когда убью Альмаро, что в эту самую минуту я сжимаю в кармане рукоятку револьвера, из которого прикончу этого негодяя?)

В комнате надолго воцарилась тишина. Часы показывали теперь четверть десятого. На этот раз их выступающие в полумраке стрелки до странного напоминали насмешливую улыбку, застывшую на мертвом лице. Нет, воображение у меня, действительно, слишком разыгралось. Пора уходить. Но прежде я должен задать еще один вопрос.

— Мсье Сориа, Альмаро убил немало людей. Он — гнусное существо, ни во что не ставящее человеческую жизнь. По счастливому стечению обстоятельств он избегает человеческого возмездия — я говорю о наших, ныне действующих судах., Значит, так может продолжаться долгие годы, вплоть до самой победы союзников, если они победят, конечно. А если нет? Если они не победят?

Я подождал несколько секунд.

— Допустим, Альмаро сможет прожить еще… двадцать пять лет.

— Допустим…

Продолжить чтение
Еще от автора Эмманюэль Роблес
Венеция зимой

Очаровательная Элен, измученная секретами и обманами любовника, бежит из Парижа в зимнюю безлюдную Венецию. В лучшее место для заживления душевных ран, для умиротворения и радостных впечатлений. Она дает уроки французского, знакомится с экстравагантными обитателями роскошных сумрачных палаццо, заводит опасные и романтические связи. Ее новый возлюбленный — известный репортер — становится случайным свидетелем убийства. Теперь их безоблачной жизни в бессмертном городе, поэтическим прогулкам по каналам под музыку Вивальди и Моцарта угрожает катастрофа…

Это называется зарей

Эмманюэль Роблес (1914–1995) — известный французский романист и драматург, член Гонкуровской академии.В сборник вошли его романы: «Это называется зарей», в котором рассказывается о романтической любви, развивающейся на фоне детективного сюжета, «Морская прогулка» — об участнике Второй мировой войны, который не может найти себе место в мирной жизни, и «Однажды весной в Италии» — взволнованный рассказ о совместной борьбе итальянских и французских антифашистов. Роман «Это называется зарей» был экранизирован выдающимся режиссером Луисом Бюнюэлем.

Однажды весной в Италии

Эмманюэль Роблес (1914–1995) — известный французский романист и драматург, член Гонкуровской академии.В сборник вошли его романы: «Это называется зарей», в котором рассказывается о романтической любви, развивающейся на фоне детективного сюжета, «Морская прогулка» — об участнике Второй мировой войны, который не может найти себе место в мирной жизни, и «Однажды весной в Италии» — взволнованный рассказ о совместной борьбе итальянских и французских антифашистов. Роман «Это называется зарей» был экранизирован выдающимся режиссером Луисом Бюнюэлем.

Морская прогулка

Эмманюэль Роблес (1914–1995) — известный французский романист и драматург, член Гонкуровской академии.В сборник вошли его романы: «Это называется зарей», в котором рассказывается о романтической любви, развивающейся на фоне детективного сюжета, «Морская прогулка» — об участнике Второй мировой войны, который не может найти себе место в мирной жизни, и «Однажды весной в Италии» — взволнованный рассказ о совместной борьбе итальянских и французских антифашистов. Роман «Это называется зарей» был экранизирован выдающимся режиссером Луисом Бюнюэлем.

Рекомендуем почитать
С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.

Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.

И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.

Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».

От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.

Жук, что ел жуков

Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.