Мужские прогулки. Планета Вода - [95]

Местом своего немого обитания прапрадед избрал Волоховскую пустынь, запрятанную в лесной глуши. Что он там делал, о чем размышлял, как жил, — осталось неведомым. Говорят, был он до обета большим «боталом», словоохотливым то есть, поэтому, чтобы скрасить годы добровольного заточения, стал читать. А приохотил его к тому занятию великий грамотей отец Феофан.

Проведя положенное время за покаянием, прапрадед вернулся в мир. В мир-то он вернулся, а в семью — нет. В каких-то старинных летописях он вычитал историю, пронзившую его сердце. Якобы некий монах Сергий, возвратясь из путешествия по византийским монастырям, привез в стольный град Киев сведения о загадочной стране Беловодье. Киевский князь Владимир, зачарованный легендой, в 987 году снарядил экспедицию во главе с тридцатилетним тогда отцом Сергием, рассчитывая на скорое ее возвращение. Но экспедиция пропала бесследно.

С годами посланный отряд позабылся. А спустя полстолетия на Киевщине объявился глубокий старец, представляющий себя тем монахом, которого покойный князь отправил в неведомые края на поиски страны праведников. Пораженным слушателям пришелец будто бы поведал о том, как к концу второго года путешествия при переходе через мрачную, безводную, с черными бурями, пустыню погибли половина спутников и все лошади, а остальные, напуганные этим, разбежались. Лишь двое самых отчаянных согласились продолжать путь с отцом Сергием. К концу третьего изнурительного года их, еле живых от лишений и болезней, пришлось оставить у местных жителей. Отец Сергий, хоть и на грани полного истощения находился, продолжал путь. Загадочная страна стала целью его жизни, а возможно, и сумасшествием.

Три месяца монах брел через пустыни и горные перевалы, терпел голод и холод, жажду и страх. Сбивался с пути, блуждал, потому что проводники из киргизов готовы были скорее пойти на смерть, чем вести его по намеченному маршруту. Однажды они даже пытались забить камнями безрассудного путешественника. Когда он, истекавший кровью, лежал в безлюдном месте, возникли из марева два человека и, не произнося ни слова, дали ему понять, что он должен следовать за ними. И он поднялся и пошел за ними в селение, где его стали лечить и обучать разным премудростям. Долгие десятилетия прожил в Беловодье отец Сергий, а когда захотел вернуться в родную сторонку, его каким-то непонятным образом доставили домой…

Илья Андреевич не знает (семейные предания не донесли), как в руках прадеда оказалась карта таинственной страны, но еще дед видел ее и поведал о ней отцу, а отец в свою очередь — сыну. Карта не дошла до наших дней, истлела, обратилась в прах. А запечатлены были на той карте очертания древних государств: Вавилона, Египта, Иерусалима. Среди прочих — и Беловодье. Сказывали, будто окружают его дикие неприступные горы, снежные лавины и оползни преграждают туда путь, бездонные пропасти разверзаются перед непрошеными гостями, и потому нет туда доступа. Местные жители время от времени общаются с внешним миром, появляясь из глубоких тайных ходов, проделанных в скалах Гималаев. Эти ходы ведут к великолепной долине, где и находится диковинная страна праведности, мудрости и богатства. Земли в той стране тучные, климат благодатный, злаки невиданные, стада на лугах обильны, благоуханные сады ломятся от фруктов. Вокруг звучит музыка, на площадях возле красивых жилищ бьют фонтаны, и не вода в них, а эликсир молодости. Испей — и куда денутся хвори, исчезнет седина, пройдет усталость прожитых лет. А живут в той стране прекрасные обликом, способные путешествовать не только по небу — по всей вселенной, люди. Эти мужи удалены от всякого зла, преисполнены жизненной силы и веселья. И никто никому, никакому царю не принадлежит, воля и правда всем поровну…

Вот о какой фантастической стране прочитал прапрадед и поверил в нее. Какая странность человеческой натуры: чем хуже человеку, тем он больший оптимист, тем крепче его вера в невозможное. Очевидно, действует закон самозащиты, помогающий забыться от погибельной жизни в надежде. Пессимистами же чаще всего становятся те, кому хорошо живется. Именно те, кому есть что терять, позволяют себе роскошь сосредоточить внимание на теневых сторонах жизни, плакать о грядущих невзгодах.

Прапрадед жил не хуже других. Недавно отделился от старика, срубил дом, получил надел, покос да заимку в лесу, корова да нетель имелась, молодуха — загляденье, сыны — что грибки-боровички. Что еще надо человеку? Нате вам, пошел искупать грехи человечества! Ну, а за время обета расстроилось хозяйство, состарилась жена, обеднело поле, от «младенческой» померло двое ребят — хуже некуда! Засучить бы рукава да приналечь на хозяйство…

Ан нет, возвратясь из монастыря, прапрадед перецеловал детишек и жену, похлебал горячих щец из квашеной капустки, посидел на лавке, добела выскобленной голиком, вдохнул в последний раз теплый смрадный родной воздух избы, настоянный на аромате свежей соломки, кислом душке поднявшейся опары, едкой вони телячьей мочи и сладковатого невыветриваемого детского духа, в последний раз окинул затосковавшим взглядом низко нависшие полати, матицу с крюком для никогда не пустующей зыбки — всю избу, где все вместе: взрослые и дети, теленок у печи и поросенок под печкой, избу, где он любил женщину, где родились его дети, где он спокойно умер бы в положенный судьбой срок… Едкая тоска охватила прапрадеда при мысли о разлуке со всем этим. Но когда он представил, что останется здесь, в теплом, родном углу, его ударила еще большая тоска. Хоть одним глазком, да увидеть ту манящую далекую страну! Он вздохнул с сожалением, хватил ковш перестоялого, дерущего ноздри квасу и, не оглядываясь, быстро выскочил за порог.