Мужские прогулки. Планета Вода - [50]

Проснулся Иван как ни в чем не бывало, и сам не мог бы сказать, что с ним произошло, отчего возникло такое отключение сознания.

— Ну, ты даешь! — сочувственно-восхищенно воскликнул Ганька. — На автопилоте только и держался! Нормален!

— Куда мы едем? — трезво спросил Иван.

— На червячный базар! Рыбалить же собрались! Остальные подались за мясом для шашлыков.

Они сошли с автобуса в старой березовой роще. Солнце клонилось к закату, но все вокруг было еще напоено сочным медово-прозрачным светом дня. Березняк тихо позванивал под ветром, посверкивая первыми медяками осенних листьев. Пахло увядающей травой и свежестью недалекой реки, ясно светившейся, жемчужно светлеющей меж пятнисто-белых стволов.

Рыбный базар расположился очень удачно: рядом река, неподалеку остановка автобусов, близко ресторан «Рыболов», у набережной — автоматы с пивом. Базар оказался довольно людным. Рыболовы накануне субботнего дня спешили запастись всем необходимым для удачной зорьки.

Ганька, шмыгая простуженным носом и перекладывая из руки в руку объемистый желтый портфель — обнова! — не останавливаясь, прошел мимо толкущихся мужиков, предлагающих спиннинги, катушки к спиннингам, мотки первоклассной лески, бамбуковые удилища, крючки для щук, судаков и ершей, грузила, поплавки, блесны. Иван, покорно следовавший за ним, удивился:

— Да тут, братец ты мой, целый завод собран!

— Разобран, — поправил Ганька.

Отдельным островком располагались те, кто продавал приманку. Серыми комками лежала разваренная каша, в деревянных лоточках покоился мотыль, решета сверкали чистым серебром пескаришек, в небольших детских ведерках кишели голубовато-розовые дождевые черви.

Ганька в поисках кого-то долго оглядывался по сторонам и, не найдя, направился к мордатому, налитому силой и кровью, парню.

— Что эт Петровича не видно? — обратился к нему Ганька, бережно опуская на землю свой новенький желтый портфель.

Краснолицый нагнулся, поправил на ведерке марлю, подровнял расставленные в ровные ряды спичечные коробки с чем-то белым.

— На что нужон Петрович? — вопросом на вопрос ответил парень.

— Повидать хотел, — шмыгнул носом Ганька.

Толстым носком уродливого ортопедического ботинка парень потрогал сияющий бок портфеля.

— Для дела иль как?

— Просто.

Ивану надоели столь долгие околичности, но он не вмешивался в торговый ритуал: стоял, позевывая, поглядывая по сторонам, соображая, не лучше ли плюнуть на рыбалку и отправиться к сыну. Поезда, правда, уже прошли, но можно на такси.

— А все-таки зачем? — поинтересовался мордатый и лениво цыкнул слюною сквозь щербатые зубы.

— На рыбалку собираемся, компанией…

— Бери у меня, — безразлично ответил парень, не глядя на покупателя.

Ганька помялся, хотел было отойти, но передумал.

— Почем?

— Семьдесят копеек.

— Ого! У Петровича дешевле.

— Петровича седни нету, — парень опять брезгливо сплюнул в сторону желтобокого портфеля.

Ганька опасливо отодвинул портфель подальше.

Иван наблюдал за их торговлей с нарастающим раздражением. У него зачесались руки: схватить бы этого парня и натыкать носом в его плевки; заодно задать перцу и Ганьке за прижимистость!

Наконец Ганька решился. Вытащил из бездонного портфеля поллитровую банку, отвинтил металлическую крышку и проговорил:

— Пять.

Мордастый протянул руку за деньгами, аккуратно пересчитал, после чего развязал марлю на ведерке и стал насыпать наживку в пустую коробку из-под спичек. Он уже заполнил белыми шевелящимися личинками четвертый коробок, когда Ганька с возмущением заорал:

— Э, что эт такое?! Совесть-то надо иметь!

Парень перестал насыпать, поднял голову и уставился на Ганьку неподвижным осоловелым взглядом. Тот вытряхнул содержимое поллитровой банки назад в ведро и предложил перемерить. Парень, молча опустившись на корточки, принялся заново заполнять коробки.

— А ну верни деньги! — неожиданно потребовал Ганька.

Парень, не обращая на него внимания, продолжал крохотным совочком черпать из ведерка.

— Гляди, что делает! — возмущенно обратился Ганька к Гаврилову.

И только тогда, внимательно присмотревшись, Иван понял. Мордатый брал пустой спичечный коробок, и заполняя его личинками, быстрым незаметным движением среднего пальца приподнимал неплотно закрепленное донышко.

— Ловкач! — выразил вслух свое восхищение Гаврилов.

— Я сказал, верни деньги! — требовал Ганька, от волнения забывая шмыгать носом.

Парень, не торопясь, высыпал последнюю, пятую коробочку и подал банку Ганьке. Тот оттолкнул руку с банкой. Парень, по-бычьи уставясь на него, отодвинулся немного назад и снова молча протянул банку. Ганька, отклоняя ее, шагнул вперед и споткнулся о ведро. Не завязанное марлей ведерко покатилось по земле, и из него белыми живыми ручейками потекло содержимое, расползаясь в разные стороны. У парня так побагровело лицо, что Иван испугался, как бы его не хватил удар. Не тратясь на слова, мордатый профессиональным молниеносным движением ноги в ортопедическом ботинке двинул Ганьку по колену. Тот взвыл. Парень носком того же ботинка еще раз саданул скорчившегося Ганьку по лицу. Из-под длинных белокурых волос брызнула кровь. Гаврилов, не помня себя, бросился на мордатого и ребром ладони ударил его по шее. Мордатый безмолвно свалился на землю.