Музей моих тайн - [129]
— Руби, Руби! — Патриция слегка встряхивает меня. — На что ты уставилась? Пойдем, нам пора.
На улице мы слегка приходим в себя.
— Жуть какая, — говорит Патриция, перекрывая шум струнного квартета, играющего под открытым небом. — Чайная комната! Подумать только!
Струнный квартет заканчивает уместным крещендо, и люди бросают монеты в раскрытый скрипичный футляр. Только не мы: мы спешим прочь, мимо церкви Святой Елены (это церковь нашей гильдии — лавочников), по Блейк-стрит, к Музейным садам, и нам в спину летит жестокая, издевательская трескотня домашних призраков.
В Музейных садах, вход в которые теперь совершенно бесплатный — не нужно готовить шестипенсовики, — мы пробираемся меж павлинов, белок и туристов, усеявших газоны, спускаемся к тропе, идущей вдоль реки, и проходим все расстояние от моста Лендал до гимназии королевы Анны, а потом обратно. У начала Мэригейт мы останавливаемся и смотрим на поезд, пересекающий реку по мосту Скарборо. Вода в Узе стоит не по сезону низко, открывая слои почвы и ила. Здесь каждый что-нибудь да оставил: безымянные племена, кельты, римляне, викинги, саксы, норманны и все, кто пришел после них. Остались россыпи забытых вещей — пуговицы и веера, кольца и гривны, буллы и фибулы.[75] Речной берег вдруг подмигивает мне миллионом, миллиардом булавок. Игра света. Прошлое — шкаф, полный света; нужно лишь найти отпирающий его ключ.
И вот наконец последний пункт прощания — кладбище. Мы покупаем букетики весенних цветов у торговки на Ньюгейтском рынке и кладем нарциссы вместо подсохших венков на могилу Банти, все еще не увенчанную памятником. Джиллиан мы оставляем пухлые желтые тюльпаны, а вот для Перл принесли белые лилии — белые, как свежевыпавший снег. Перл лежит среди других детей — крохотные могильные камушки сбились в кучку и торчат, как сломанные детские зубки, в углу кладбища. Перл, как и Джиллиан, «покоится в объятьях Иисуса». Но мы с Патрицией почему-то обе уверены, что это вряд ли. Нам в любом случае приятней думать, что она вселилась в другую жизнь, — может быть, это она сейчас порхает малиновкой с одного надгробия на другое, провожая нас с Патрицией к воротам и останавливаясь время от времени, чтобы мы ее нагнали. Хотя эта малиновка так склоняет голову набок, что я скорее заподозрила бы в ней Попугая. Ветерок колышет кладбищенскую траву и подгоняет облака, пятнающие растянутый синий холст у нас над головой. Патриция поднимает лицо к бледному солнцу и на секунду становится почти красавицей.
— Мне кажется, мертвые в любом случае не уходят навсегда. Руби, как ты думаешь?
— Ничто не исчезает навсегда. Всё где-то есть. До последней булавки.
— Булавки?
— Верь мне, Патриция. Я дошла до конца света. Я знаю, что там происходит.
Ветер вдруг становится холодным, мы поднимаем воротники и берем друг друга под руку, прокладывая путь меж спящих покойников.
Мы расстаемся на вокзале в Йорке, под драматический аккомпанемент весьма кстати разразившейся грозы. Патриция пока не едет в Австралию: семья и ветеринарная клиника подождут, Патриция отправляется искать собственное потерянное дитя, оставленное так давно в Клактоне. Мы пересчитали годы.
— Патриция, только подумай — может быть, ты уже бабушка и даже об этом не знаешь!
И Патриция снова издает тот странный звук — теперь я знаю, что это она так смеется. У нее в руках часы нашей прабабушки, амортизированные наконец-то обретенной пандой, в древней дерматиновой хозяйственной сумке Нелл. Патриция несет часы очень осторожно, стараясь не разбалансировать механизм, но по приезде в Мельбурн оказывается, что они остановились навсегда.
На перроне Патриция обнимает меня.
— Прошлое — это то, что в жизни остается позади, — говорит она с такой улыбкой, словно она — реинкарнация ламы.
— Чепуха, — возражаю я, забираясь по ступенькам в вагон. — Прошлое — это то, что ты уносишь с собой.
Я собираюсь вернуться по своим следам, проделав в обратном порядке путь, приведший меня в Йорк, — поезд, самолет и два парома. У меня своя жизнь, и она меня ждет. Я уже долго пробыла вне дома. Я возвращаюсь на далекие Шетландские острова, за которыми уже нет ничего, только море до самых арктических льдов. Я по крови принадлежу этой чужой стране. Я это знаю потому, что Патриция (подумать только, Патриция) заплатила кому-то за создание нашего генеалогического древа. Получились огромные хаотические заросли, которые, однако, вывели на свет шотландское происхождение Ленноксов. Страсть к генеалогии не оставила Патрицию даже после этого, и она вступила в переписку с отпиленными ветвями семейного древа — Хоуп, дочерью тети Бетти, живущей в Ванкувере, и Тиной Доннер, сводной полукузиной, в Саскачеване. Тина в прошлом году приезжала в гости в Йорк и обнаружила имя Эдмунда Доннера, нацарапанное на знаменитом зеркале в кафе «У Бетти», прямо рядом с дамским туалетом. Тина и ко мне заехала — с копией снимка Ады и Альберта, что Лилиан так много лет назад увезла с собой на «Миннедозе» через Атлантику. Эта копия теперь стоит в рамке у меня на столе, и я люблю глядеть на нее и размышлять о том, что связывает меня с изображенными на ней людьми. Фотографии работы мсье Армана теперь рассеяны по всему миру: у Хоуп, у Тины, у Патриции. Снимок Лоуренса и Тома с маленькой Лилиан хранится у Адриана, зато у меня — фотография Алисы, глупой матери, пропавшей жены, женщины, затерянной во времени.
В высшую лигу современной литературы Кейт Аткинсон попала с первой же попытки: ее дебютный роман «Музей моих тайн» получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя «Прощальный вздох мавра» Салмана Рушди, а цикл романов о частном детективе Джексоне Броуди, успевший полюбиться и российскому читателю («Преступления прошлого», «Поворот к лучшему», «Ждать ли добрых вестей?», «Чуть свет, с собакою вдвоем» – а теперь и «Большое небо»), Стивен Кинг окрестил «главным детективным проектом десятилетия». Суммарный тираж цикла превысил три миллиона экземпляров, а на основе первых его книг телеканал Би-би-си выпустил сериал «Преступления прошлого» с Джексоном Айзексом в главной роли. Джексон Броуди поселился в крошечной приморской деревушке в северном Йоркшире, где ему иногда составляют компанию сын и дряхлый лабрадор, и печально ожидает свадьбы своей дочери.
Кейт Аткинсон — один из самых уважаемых и популярных авторов современной Британии. Ее дебютный роман получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Кейт Аткинсон прогремела уже своим дебютным романом, который получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Кейт Аткинсон прогремела уже своим дебютным романом, который получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Кейт Аткинсон прогремела уже своим дебютным романом, который получил престижную Уитбредовскую премию, обойдя многих именитых кандидатов — например, Салмана Рушди с его «Прощальным вздохом мавра». Однако настоящая слава пришла к ней с публикацией «Преступлений прошлого» — первой книги из цикла о кембриджском частном детективе Джексоне Броуди. Роман вызвал бурю восторга и у критиков, и у коллег по цеху, и у широкого читателя, одним из наиболее ярых пропагандистов творчества Аткинсон сделался сам Стивен Кинг.
Впервые на русском — ставший современной классикой роман Кейт Аткинсон, чья дебютная книга получила престижную Уитбредовскую премию, обойдя «Прощальный вздох мавра» Салмана Рушди, и чей цикл романов о частном детективе Джексоне Броуди, успевший полюбиться и российскому читателю, Стивен Кинг окрестил «главным детективным проектом десятилетия». Итак, познакомьтесь с Изобел. Первого апреля ей исполняется шестнадцать лет. С братом Чарльзом они живут в особняке «Арден», выстроенном на месте усадьбы старинного аристократического рода Ферфакс, и ждут возвращения мамы.
«Старый дом на хуторе Большой Набатов. Нынче я с ним прощаюсь, словно бы с прежней жизнью. Хожу да брожу в одиноких раздумьях: светлых и горьких».
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
«Долгое эдвардианское лето» – так называли безмятежное время, которое пришло со смертью королевы Виктории и закончилось Первой мировой войной. Для юной Делии, приехавшей из провинции в австралийскую столицу, новая жизнь кажется счастливым сном. Однако большой город коварен: его населяют не только честные трудяги и праздные богачи, но и богемная молодежь, презирающая эдвардианскую добропорядочность. В таком обществе трудно сохранить себя – но всегда ли мы знаем, кем являемся на самом деле?
Этот роман покрывает весь ХХ век. Тут и приключения типичного «совецкого» мальчишки, и секс, и дружба, и любовь, и война: «та» война никуда, оказывается, не ушла, не забылась, не перестала менять нас сегодняшних. Брутальные воспоминания главного героя то и дело сменяются беспощадной рефлексией его «яйцеголового» альтер эго. Встречи с очень разными людьми — эсэсовцем на покое, сотрудником харьковской чрезвычайки, родной сестрой (и прототипом Лолиты?..) Владимира Набокова… История одного, нет, двух, нет, даже трех преступлений.
Ольга хотела решить финансовые проблемы самым простым способом: отдать свое тело на несколько лет Институту. Огромное вознаграждение с минимумом усилий – о таком мечтали многие. Вежливый доктор обещал, что после пробуждения не останется воспоминаний и здоровье будет в норме. Однако одно воспоминание сохранилось и перевернуло сознание, заставив пожалеть о потраченном времени. И если могущественная организация с легкостью перемелет любую проблему, то простому человеку будет сложно выпутаться из эксперимента, который оказался для него слишком жестоким.
…22 декабря проспект Руставели перекрыла бронетехника. Заправочный пункт устроили у Оперного театра, что подчёркивало драматизм ситуации и напоминало о том, что Грузия поющая страна. Бронемашины выглядели бутафорией к какой-нибудь современной постановке Верди. Казалось, люк переднего танка вот-вот откинется, оттуда вылезет Дон Карлос и запоёт. Танки пыхтели, разбивали асфальт, медленно продвигаясь, брали в кольцо Дом правительства. Над кафе «Воды Лагидзе» билось полотнище с красным крестом…
Маленькие девочки Циби, Магда и Ливи дают своему отцу обещание: всегда быть вместе, что бы ни случилось… В 1942 году нацисты забирают Ливи якобы для работ в Германии, и Циби, помня данное отцу обещание, следует за сестрой, чтобы защитить ее или умереть вместе с ней. Три года сестры пытаются выжить в нечеловеческих условиях концлагеря Освенцим-Биркенау. Магда остается с матерью и дедушкой, прячась на чердаке соседей или в лесу, но в конце концов тоже попадает в плен и отправляется в лагерь смерти. В Освенциме-Биркенау три сестры воссоединяются и, вспомнив отца, дают новое обещание, на этот раз друг другу: что они непременно выживут… Впервые на русском языке!
Молли Грей никогда в жизни не видела своих родителей. Воспитанная любящей и мудрой бабушкой, она работает горничной в отеле и считает это своим призванием, ведь наводить чистоту и порядок – ее подлинная страсть! А вот отношения с людьми у нее не слишком ладятся, поскольку Молли с детства была не такой, как все. Коллеги считают ее более чем странной, и у них есть на то основания. Так что в свои двадцать пять Молли одинока и в свободное от работы время то смотрит детективные сериалы, то собирает головоломки… Однако вскоре ее собственная жизнь превращается в детектив, в котором ей отведена роль главной подозреваемой, – убит постоялец отеля, богатый и могущественный мистер Блэк.
Впервые на русском — новейший роман от лауреата многих престижных литературных премий Энтони Дорра. Эта книга, вынашивавшаяся более десяти лет, немедленно попала в списки бестселлеров — и вот уже который месяц их не покидает. «Весь невидимый нам свет» рассказывает о двигающихся, сами того не ведая, навстречу друг другу слепой французской девочке и робком немецком мальчике, которые пытаются, каждый на свой манер, выжить, пока кругом бушует война, не потерять человеческий облик и сохранить своих близких.
Основанный на реальных событиях жизни Людвига (Лале) Соколова, роман Хезер Моррис является свидетельством человеческого духа и силы любви, способной расцветать даже в самых темных местах. И трудно представить более темное место, чем концентрационный лагерь Освенцим/Биркенау. В 1942 году Лале, как и других словацких евреев, отправляют в Освенцим. Оказавшись там, он, благодаря тому, что говорит на нескольких языках, получает работу татуировщика и с ужасающей скоростью набивает номера новым заключенным, а за это получает некоторые привилегии: отдельную каморку, чуть получше питание и относительную свободу перемещения по лагерю.