Москва - столица - [10]
Древний повествователь, оставивший рассказ о житии и кончине Дмитрия Донского, все сосчитал: «Поживе лет с своею княгынею Евдокеею 20 лет и 2 лета в целомудрии, прижи (прижил) сыны и дщери и въспита (воспитал) в благочестии; а вотчину свою великое княжение держаше лет 29 к 6 месяць, а всех лет от рождества его 30 и осмь и 5 месяц». Всего-то 38 лет, а если вспомнить, что на них пришлось!
Девяти лет осиротел. Родители ушли один за другим. Сначала отец Иван Иванович, за тихий, незлобивый нрав так и прозванный Кротким. Потом мать. А там и единственный младший брат Иван. Сиротство было тем горшим, что не умел великий князь Иван Кроткий князей в своей воле держать. В междоусобицах о былой силе Москвы стали забывать не то что тверичи, рязанцы, суздальцы, но и куда более слабые муромцы. Не диво, что тогдашний ордынский хан Навруз не колебался: ярлык на великое княжение отдал нижегородско-суздальскому князю Дмитрию-Фоме Константиновичу. Одно счастье, что пошли у татар «замятии». Сами расправились с Наврузом, зато на его место объявились целых два хана. Тот, что за Волгой, — Авдул поддерживал сидевшего во Владимире Дмитрия-Фому. Тот, что в Орде, — Мурат склонился на сторону Москвы. Сумели московские бояре исхитриться — выхлопотать ярлык на великое княжение малолетнему княжичу. То ли в 11 лет, то ли того раньше довелось Дмитрию в первый раз съездить на поклон к хану.
Хорошо, что получил ярлык, того лучше, что остался жив. На великокняжеский престол вступил — «покняжился» во Владимире — 12 лет. Год спустя и Авдул свой ярлык прислал — рассчитал, что в союзе с московским боярством надежней. Только тогда возмутился Мурат и от себя права передал все тому же Дмитрию-Фоме, а тот не замедлил явиться с войском во Владимир.
Снова спорили. Снова бились. И тем опаснее стала та распря для Москвы, что в страшное, отмеченное буранами и суховеями лето 1365 г. от вспыхнувшей в Чертолье (сегодня — район Храма Христа Спасителя) Всехсвятской церкви сгорел в одночасье вместе со всем городом и посадами и Кремль. Не просто дворы с постройками и терема — сколько раз доводилось их ставить заново, — а дубовые кремлевские стены, срубленные всего-навсего 25 лет назад. Москва осталась без защиты да еще с 15-летним князем, слишком молодым и неопытным.
Сильным духом Дмитрий Иванович от рождения был, властным и крутым нравом стал, но вот строптивости не знал. И на этот раз не стал своей воли творить. Держал совет с боярами, с близкими, согласился со словами своего духовного опекуна, мудрого митрополита Алексия.
Строительство Московского Кремля при Дмитрии Донском. Миниатюра из Лицевого летописного свода
Сын черниговского боярина Бяконта, Елевферий в юности принял постриг в московском Богоявленском монастыре под именем Алексия. Прославился он ученостью, перевел на славянский язык Новый Завет, побывал и в Царьграде, как назывался будущий Константинополь, где и был поставлен в сан митрополита еще при великом князе Иване Кротком. Дмитрий Иванович при нем родился, при нем вырос. Вот и теперь посоветовал митрополит не тратиться на восстановление деревянной крепости, а возвести белокаменную.
Как пишет летописец, «тое ж зимы князь великый Дмитрей Иванович, погадав с братом своим с князем Володимером Андреевичем и с всеми бояры старейшими и сдумаша ставити город камен Москву, да еже умыслиша (что задумал), то и сотворите, то е ж зимы повезоша камение к городу». А ведь дело было совсем новое. На владимиро-суздальских землях каменная крепость сооружалась впервые. До того времени пользовались камнем для оборонных сооружений только псковичи и новгородцы. Надо было учиться, и надо было спешить.
Москва оказывается в кольце новых каменных стен, выдвинутых на 60 с лишним метров относительно старых: необходимо было обезопасить разросшийся восточный посад. Возводятся 6 проездных башен и 3 круглые угловые «стрельницы». Красавица крепость поражала воображение и своей мощью, и расчетом форм. Во время реставрационных работ 1934 г. удалось найти в толще более поздних стен небольшие участки старой кладки. Судя по ним, толщина стен XIV в. достигала 2—3 метров. Строители пользовались так называемой техникой забутовки, заливая известковым раствором «рваный» камень, поверх которого велась облицовка хорошо обтесанными и тщательно пригнанными белокаменными блоками. «Городниками» — градостроителями настолько дорожили, что нередко право распоряжаться ими специально оговаривалось в межкняжеских договорах.
И все же действительным чудом была быстрота строительства. Камень находят в 30 километрах по течению Москвы-реки, у села Мячково. Весь необходимый для строительства Кремля запас москвичи сумели доставить по реке по льду и воде. Как долго продолжались работы — у исследователей нет общей точки зрения. Академик М.Н. Тихомиров склонен предполагать, что к полному завершению они пришли через 15 лет.
Для Дмитрия Донского каменный Кремль представлялся не только могучей крепостью, которая могла успешно противостоять набегам Орды или Литвы. Он позволил объединить вокруг Москвы многие удельные княжества. Летописец так и пояснял, что вместе со строительством белокаменного града московский князь начал «и всех князей русских привожате под свою волю, а которые не повиновехуся воле его, а на тех нача посегати (наступать)».
