Московские градоначальники XIX века - [87]
Но неужели в его деятельности на посту министра не было ни одного светлого деяния? Было, и немало. Например, по его распоряжению во всех губерниях предложено было организовать губернские публичные библиотеки. А для их пополнения Закревский обратился к помощи писателей и журналистов, рассчитывая, что они согласятся предоставить в библиотеки по экземпляру своих сочинений и периодических изданий. Такую просьбу — пожертвовать свои книги для создания одной из первых губернских библиотек в Смоленске в феврале 1831 года — получил и Александр Пушкин, но отказал. Поэт заявил, что условия его договоренностей с книгопродавцами таковы, что он не может удовлетворить просьбу. Хотя на самом деле, ему не понравился тон письма — официальный и с исходящим номером[210].
В ноябре 1831 года, освободив также и кресло генерал-губернатора Великого княжества Финляндского, Закревский оказался совершенно свободен от каких-либо государственных должностей и получил возможность посвятить себя семье. Ему было 48 лет, соответствующих тому периоду жизни, который принято называть расцветом жизненных сил. Силы эти Закревский направил на устройство богатых имений супруги. Здесь он добился немалых успехов.
«В имениях графа Закревского, — отмечал современник, — были школы и больницы, были хорошие просторные избы и скотные дворы, было полное довольство, выражавшееся в наружном виде крестьян, в здоровом цвете лица и приличной одежде. Все это достигалось тем, что за худо вспаханную мало удобренную землю и за пьянство полагалось строгое взыскание. Кабаков в имении графа не допускалось, и в то же время для варки корчажного пива в деревнях к праздникам Закревский дарил крестьянам от себя хмель и в дни сельских праздников заходил сам к крестьянам пробовать пиво, раздавая при этом крестьянским детям пряники»[211].
В частности, он изменил до неузнаваемости дачу на Студенце, что у Трех гор. Ее стали называть Закревской дачей. Арсений Андреевич подошел к делу опять же по-военному, строго и серьезно. Он разбил прекрасный парк с аллеями, провел каналы, насыпал холмы, поставил памятники своим начальникам — Каменскому, Барклаю, Волконскому. Москвичи, обозревая дачу, отмечали «необыкновенную правильность, напоминающую что-то фронтовое, чистоту, в которой все это было содержимо, как бы заимствовано у аракчеевских военных поселений»[212]. Сравнение дачи Закревского с аракчеевскими военными поселениями весьма примечательно, ведь Аракчеев был главным врагом Закревского. Значит, в чем-то они были похожи!
Однако не только пряники доставались крепостным Закревского, но и кнут. В его подмосковном имении Ивановское в окрестностях Подольска была суконная фабрика, материал для которой привозили из Москвы. За несколько лет Арсений Андреевич в несколько раз увеличил производительность труда на фабрике, поставлявшей сукно для армии. Но каким же тяжелым трудом это было достигнуто — каждый работник должен был изготовить по три с половиной метра сукна в день. За невыполнение плана полагалась порка. Старожилы окрестных деревень по гроб жизни вспоминали, что лучше уж было получить 25 розог от кубанских казаков (Закревский специально держал их в усадьбе для этой цели), чем вкалывать в дневную смену по 14 часов или того хуже — ночь напролет. На фабрике Арсений Андреевич использовал и детский труд — дети работали, начиная с десяти лет, днем и ночью, по 13 часов кряду[212].
Находясь в отставке, граф много ездил по России, жил и за границей.
«В России надо жить долго», — гласит известная истина. К Закревскому она имеет самое прямое отношение. Дожив до 1848 года, он вновь стал необходим императору, а было Арсению Андреевичу уже 65 лет! Это был уже пожилой человек, вера которого в необходимость применения «строевых» методов в управлении губернией и даже страной не только не поколебалась за 17 лет отставки, но и стала основой его мировоззрения.
Причиной возвращения Закревского на госслужбу стало, как это часто у нас бывает, обострение международной обстановки. В Европе запахло революцией. Сначала рвануло во Франции, в феврале 1848 года. Затем в Австрии, Пруссии, Молдавии, Венгрии…
Николай I забеспокоился и принялся за искоренение заразных либеральных идей в российском обществе. Кроме ужесточения цензуры рассматривалась и такая крутая мера, как упразднение университетов — главных источников либерализма, в том числе и Московского университета. Но этим император не ограничился, он решил укрепить вертикаль власти. Вот тут-то и вспомнили о Закревском, убежденном стороннике крутых и энергичных мер. Поговаривали, что напомнил царю о Закревском его новый родственник, канцлер граф К. В. Нессельроде, за сына которого вышла замуж в 1847 году дочь Арсения Андреевича.
6 мая 1848 года Москва получила нового военного генерал-губернатора. Прилагательное «военный» было не просто словом, а качеством, в котором Закревский должен был предстать перед москвичами. Именно привычными ему строевыми методами он и собирался управлять Москвой. 3 ноября 1848 года государь утвердил Закревского еще и членом Государственного совета, удостоив его и орденом Андрея Первозванного. Однако наибольшей по значимости оценкой Закревского были слова Николая I: «За ним я буду как за каменной стеной».
Что может быть интереснее прогулки по Тверской – главной улице Москвы? Стоящие на ней дома сами расскажут нам свою любопытную историю, назовут имена живших в них когда-то людей, знатных и простых, известных и не очень. А мы прислушаемся к этому рассказу, ведь в нем немало для нас доселе неизвестного, таинственного и загадочного.
В Москве более ста тысяч домов - высоких и малоэтажных, кирпичных и панельных, старых и новых. Но есть среди них такие, что не подпадают ни под какую статистику - это дома с изюминкой, с необычной историей, много лет хранящей имена известных жителей и подробности случившихся знаменательных событий и происшествий. Вот об этих-то зданиях и рассказывает новая книга писателя и историка Москвы Александра Васькина. Читатели встретятся на страницах книги с Антоном Чеховым и Константином Станиславским, Борисом Пастернаком и Алексеем Щусевым, Николаем I и Екатериной Фурцевой, Анри Матиссом и Анатолием Зверевым, Сергеем Прокофьевым и Эльдаром Рязановым, а также многими другими знакомыми персонажами. Александра Васькина не зря называют Владимиром Гиляровским нашего времени и продолжателем славных традиций Михаила Пыляева и Петра Сытина.
О повседневной жизни советской богемы — писателей, художников, артистов — рассказывает новая книга Александра Васькина. В ней — сотни известных имен, ставших таковыми не только благодаря своему таланту, но и экстравагантному поведению, не вписывающемуся в общепринятые рамки образу жизни. Чем отличалась советская богема от дореволюционной, как превратилась в творческую интеллигенцию, что для нее было важнее — свобода творчества или комфорт, какими были отношения между официальным советским искусством и андеграундом? Где жили и работали творческие люди в Москве, как проводили время в богемных ресторанах и кафе, в мастерских и салонах, на выставках и квартирниках, капустниках и тусовках? Где были московские Монмартр и Монпарнас, что означало «пойти на Уголок», где обитали «Софья Власьевна», «государыня», «Гертруда», «нарядная артистка РСФСР» и «фармацевты»? Ответ на многие интересные вопросы вы найдете на этих страницах — своеобразном продолжении прежней книги автора «Повседневная жизнь советской столицы при Хрущеве и Брежневе», снискавшей большой успех у читателей.
Новая книга Александра Васькина посвящена главному театру нашей страны — Большому и охватывает более чем столетие, начиная с эпохи Федора Шаляпина. Как попадали в театр и как из него уходили, как репетировали и ставили спектакли, как работали и отдыхали в квартирах и на дачах, чем болели и лечились, сколько зарабатывали и куда тратили, как выезжали на гастроли — эти и другие нюансы повседневной жизни вы найдете на страницах книги. Жизнь знаменитых певцов и артистов балета, известных дирижеров и музыкантов, главных режиссеров и художников, простых суфлеров и гримеров и даже зрителей из партера, царской ложи и галерки — все переплелось в этой необычной книге.
Радиобашня на Шаболовке, первый российский нефтепровод, крекинг для получения бензина, гиперболоиды, паровые котлы, резервуары, сетчатые перекрытия, водопровод, мосты и нефтеналивные суда, мины и батопорт, а еще самое высокое сооружение в России — с трудом верится, что все это и многое другое придумал один человек — Владимир Григорьевич Шухов (1853–1939). Как его только не называют — русский Леонардо, человек-фабрика, наш Эйфель, универсальный гений, рыцарь Серебряного века, а он был, прежде всего, русским инженером, обладавшим уникальными способностями и талантом, изобретения которого покорили временные и географические пространства, определив развитие мировой научной мысли на много лет вперед.
Впервые за последние сто лет выходит книга, посвященная такой важной теме в истории России, как «Москва и Романовы». Влияние царей и императоров из династии Романовых на развитие Москвы трудно переоценить. В то же время не менее решающую роль сыграла Первопрестольная и в судьбе самих Романовых, став для них, по сути, родовой вотчиной. Здесь родился и венчался на царство первый царь династии – Михаил Федорович, затем его сын Алексей Михайлович, а следом и его венценосные потомки – Федор, Петр, Елизавета, Александр… Все самодержцы Романовы короновались в Москве, а ряд из них нашли здесь свое последнее пристанище.Читатель узнает интереснейшие исторические подробности: как проходило избрание на царство Михаила Федоровича, за что Петр I лишил Москву столичного статуса, как отразилась на Москве просвещенная эпоха Екатерины II, какова была политика Александра I по отношению к Москве в 1812 году, как Николай I пытался затушить оппозиционность Москвы и какими глазами смотрело на город его Третье отделение, как отмечалось 300-летие дома Романовых и т. д.В книге повествуется и о знаковых московских зданиях и достопримечательностях, связанных с династией Романовых, а таковых немало: Успенский собор, Новоспасский монастырь, боярские палаты на Варварке, Триумфальная арка, Храм Христа Спасителя, Московский университет, Большой театр, Благородное собрание, Английский клуб, Николаевский вокзал, Музей изящных искусств имени Александра III, Манеж и многое другое…Книга написана на основе изучения большого числа исторических источников и снабжена именным указателем.Автор – известный писатель и историк Александр Васькин.
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Биография Джоан Роулинг, написанная итальянской исследовательницей ее жизни и творчества Мариной Ленти. Роулинг никогда не соглашалась на выпуск официальной биографии, поэтому и на родине писательницы их опубликовано немного. Вся информация почерпнута автором из заявлений, которые делала в средствах массовой информации в течение последних двадцати трех лет сама Роулинг либо те, кто с ней связан, а также из новостных публикаций про писательницу с тех пор, как она стала мировой знаменитостью. В книге есть одна выразительная особенность.
Имя банкирского дома Ротшильдов сегодня известно каждому. О Ротшильдах слагались легенды и ходили самые невероятные слухи, их изображали на карикатурах в виде пауков, опутавших земной шар. Люди, объединенные этой фамилией, до сих пор олицетворяют жизненный успех. В чем же секрет этого успеха? О становлении банкирского дома Ротшильдов и их продвижении к власти и могуществу рассказывает израильский историк, журналист Атекс Фрид, автор многочисленных научно-популярных статей.
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.