Морозные узоры - [3]

К вам стремлю, прекрасные,

Сердце одинокое.

В вас мое спасение,

Призраки лучистые.

Шлете вы забвение,

Звезды, звезды чистые!

<1908> мая, Пятигорск

ПОКОЙ

Ты бог отныне мой – покой невозмутимый!

Бреду к тебе, склонясь над нищенской клюкой.

Я отдохнуть хочу один, никем не зримый,

В твоей обители, божественный покой.

Я бурным морем плыл – и, брошенный на рифы,

Под ветром и дождем метался на песке,

И с криком надо мной кружились хищно грифы,

И клял я прошлое в томленье и тоске.

Но я воззвал к тебе средь грозной непогоды –

И ты меня промчал спокойною рекой

Туда, где дышит лавр и голубеют воды

В твоей обители, божественный покой.

Нет страсти, нет борьбы. Уже в кипенье бурном

Не унесет меня людской водоворот.

Нет грифов яростных, – над озером лазурным

Так ясен лебедей блистающий полет.

Да, здесь я отдохну. Любовь, мечты, отвага, –

Вы все отравлены бореньем и тоской,

И только ты мое единственной благо,

О всеобъемлющий божественный покой!

<1908> 24 июля, Ореанда

ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕБЕДЕЙ 1909-1911

"Не жди: не для тебя прольются звуки..."

Не жди: не для тебя прольются звуки,

Промчатся ласточки и запоют ручьи.

Ты вечером в жару бессильно сложишь руки

А к утру кончатся страдания твои.

Но в ночь прощальную, встречая месяц острый,

Рога вонзивший в чернь, холодный, как алмаз,

Ты вспомнишь ли свой юг и парк багряно-пестрый,

Где осень ранняя свела на горе вас?

Он там бродил один, надменно-величавый,

С раскрытой книгою садясь под пышный дуб,

Когда пылал закат зловещий и кровавый,

Так схожий с яркостью твоих горящих губ.

Вскипали заросли. Магнолии дышали.

Был воздух упоен восторгом и тоской.

Всё та же тишина, всё те ж седые дали

И тот же шепчущий, немолчный зов морской!

<1909> 22 января, Москва

"На тихих тучах отблеск розоватый..."

На тихих тучах отблеск розоватый.

Яснеют крыши, дождиком обмыты.

Над ними облака бегут, измяты,

Разорваны, как хлопья серой ваты.

По мостовой звучней стучат копыты.

Люблю я вас, весенние закаты!

Люблю утихший вздох толпы вечерней.

Когда весною улицы объяты,

Когда шаги спокойней и размерней,

А колокол тоскует о вечерне.

Люблю я вас, весенние закаты

С холодным блеском на холодной черни!

<1909> 5 апреля, Москва

ЗАКЛИНАТЕЛЬ СТИХИЙ

Вячеславу Иванову

Царь юный над добром и злом,

К последнему готовый бою,

Он знамя взвил, блеснул жезлом,

Воззвал победною трубою,

И, вняв гремящей меди стон,

Как окрылатевшие змии,

Четыре вечные стихии

Восстали с четырех сторон.

Взрыдал тяжелый вздох Земли,

Повитой сумраком и страхом:

Мир претворен в земной пыли,

Народов сонмы зрятся прахом.

В могильном мраке Смерти сны,

И вся Земля – одна могила.

В гробницах тлеет мысли сила,

Творцы Земле обречены.

С познаньем светлым на челе

Мудрец вознес с могилы розу.

Безмолвный дал ответ Земле

На черную ее угрозу.

В могильном мраке Смерти сны,

Но вздохи роз – гробов дыханье.

Могилы шлют благоуханье.

Бессмертен вечный пир весны.

Вструилась Временем Вода.

Забвенье дышит в пенном гуле.

Летит и мчится мир. Куда?

Куда века веков минули?

Преходит всё. Былого нет.

Грядущего всесильна сила.

Бессмертных Время победило,

Сулят забвенье волны лет.

О Время! рёк ему мудрец:

Твое иное назначенье.

Ты не начало, не конец,

Ты только вечное теченье.

Меня тебе не унести.

Вращаясь в круге бесконечном,

Ты вновь меня теченьем встречным

Помчишь по старому пути.

Но Воздух взвился с блеском крыл:

О мудрый юноша! Я – Вечность.

Досель никто не воспарил

В мою сверкающую млечность.

Храню я вечно образ свой,

И не сметут меня вовеки

Ни Времени глухие реки,

Ни Смерти остов роковой.

Непостижимому в ответ

Спокойно мудрость провещала:

Тебе уничтоженья нет

И не было тебе начала.

Ты смертных чувств моих обман.

Возникший вечной пеленою,

Ты перед тайной неземною

Скользящий призраком туман.

Тогда, шумя, восстал Огонь

В лице жены золотокудрой,

И, как стрелой пронзенный конь,

Воспрянул юноша премудрый.

Зовет Огонь забыть и пасть,

Сжигает яркими очами

И буйно-пьяными речами

Взвевает пламенную Страсть.

И предал юноша-мудрец

Огню трубу, и жезл, и знамя

И, ослепленный Страстью жрец,

Метнулся в яростное пламя.

И се – четверогласный клик

Миры потряс. Как Вихорь дики,

Взывали огненные лики:

Велик, Велик, Велик, Велик!

Всё победил ты, человек,

И Смерти страшную конечность,

И Времени свистящий бег,

И грозный призрак Бога – Вечность.

В одном твоя бессильна власть,

В одном ты раб перед судьбою,

Когда зовешь своей рабою

Испепеляющую Страсть.

<1909> 16 апреля, Москва

"Вот забредила лунная мгла"

Вот забредила лунная мгла,

Полосами по стенам бежит,

В занавесках кисейных дрожит,

В голубые глядит зеркала.

Промелькнула ко мне на постель.

На подушках сияньем лежит,

Светоносные сны сторожит,

Сыплет лунный лазоревый хмель.

Зажигая звезду за звездой,

Полночь белые пятна кружит,

Замирает, зовет, ворожит

Сеет искры в лазури седой.

<1909> 16 апреля, Москва

ОБЛАКАМ

Измучен бегством и борьбою,

Поднявши взор, издалека

В лазури чистой над собою

Я увидал вас, облака.

Плывет торжественно и ровно

Небесных крыльев караван,

Их перья белые любовно

Воздушный движет океан.

Благодающие их взгляды –

Лазурные порывы в твердь.

Привет вам, белые громады,

Текущие сквозь жизнь и смерть!

Я, каторжник, в цепях, с лопатой,

Поникнувший во тьме немой,

Почуял ваш призыв крылатый

Над земляной моей тюрьмой.

Я бегством кончил спор с судьбою.