Море воспоминаний - [34]

– Береги его, – прошептала она, сжимая потрескавшиеся пальцы, словно в молитве. – Береги их всех.

* * *

улица Аркад, 3

Париж

10 апреля 1940 г.

Дорогая Элла!

Как я скучаю по тебе и тому беззаботному времени, когда мы были вместе здесь, в Париже, и на острове! Сейчас оно кажется мне очень далеким и невероятным, хотя в моем сознании воспоминания более реальны, чем кошмар, который происходит вокруг нас. Я пишу в спешке, так как у меня только один день отпуска, и я прибежал домой, чтобы попрощаться с Maman, Papa и Каролин (они все посылают тебе свою любовь). Я прошел базовую подготовку, и меня направляют на службу во 2-ю Французскую армию.

Каролин продолжает работать в музее, несмотря на все потрясения, и тебе будет приятно узнать, что еще несколько «посылок», подобных той, что мы доставили вместе прошлым летом, нашли безопасных адресатов. Кажется странным, что люди среди такого хаоса все еще посещают музеи, но я полагаю, что это дает им ощущение стабильности и возможность затеряться, спрятаться в тихих галереях, среди прекрасных предметов искусства, забыть хотя бы на время о кошмарах наяву.

Папа пытался уговорить маму поехать на остров Ре, где гораздо безопаснее, но она отказывается уезжать, поскольку он и Каролин должны оставаться здесь из-за работы. И к тому же она хочет быть как можно ближе ко мне, даже если этим «ближе» будет Париж.

Мы все пытаемся держаться и храбримся. Но правда – в которой я могу признаться только тебе – заключается в том, что мы напуганы. Франция никогда не хотела этого, потому что воспоминания о последней мировой войне все еще свежи в памяти наших отцов. Потери тогда были огромны, и страна едва успела оправиться. Армия, которую мы сколотили, состоит из стариков и мальчишек. Но теперь у нас нет выбора. И поэтому я молюсь всем богам, чтобы они оберегали нас и чтобы я поскорее снова увидел свою семью.

Я молюсь и за тебя, моя дорогая Элла. Спасибо, что прислали нам своих храбрых пилотов. Я буду смотреть в небо и знать, что ты помогаешь защитить нас. С вашей помощью и нашей решимостью линия Мажино, несомненно, будет крепко держаться, и свобода восторжествует для всех, кто пострадал от этого жестокого и безумного давления захватчиков.

Je t’embrasse très fort, ma chère[76] Ella, как и Papa, Maman и Каролин.

С любовью навсегда,

Кристоф

* * *

– Все, началось. – Вики ненадолго оторвалась от своего радиоприемника, чтобы прибежать к Элле и сообщить новости. – Я только что получила сообщение из Лондона. Они отправляют наших ребят с баз на континенте. Немцы наступают на всех фронтах. Задействованы самолеты и танки. В Бельгии идут ожесточенные бои, именно там, насколько я могу судить, сосредоточены войска Германии, но и на севере Франции тоже очень неспокойно.

– Ты что-нибудь слышала об Арденнах? – прерывающимся шепотом спросила Элла, у которой от ужаса перехватило дыхание. Из новостей она знала только то, что 2-я Французская армия присоединилась к другим батальонам, удерживающим линию Мажино в этом районе.

– Конкретно оттуда – ничего. Лишь о Бельгии в целом на текущий момент. Извини, но мне нужно вернуться до того, как мисс Макферсон заметит мое отсутствие. Я пошлю весточку, как только мне удастся услышать что-нибудь еще.

– Все будет хорошо, девчушка, – хрипло произнес Сэнди, глядя на Эллу исподлобья. Он заметил, как она побледнела во время разговора с подругой. – А теперь помоги мне починить эту опору, сможешь?

В мае установилась хорошая погода, и лучи скудного шотландского солнца принесли неожиданное тепло. В траве вдоль взлетно-посадочной полосы, недалеко от стройных рядов последней эскадрильи на базе ВВС в Галфорде, виднелись пасущиеся коровы. Ветер с моря все еще был колким, но сегодня среди самолетов он ощущался мягче обычного.

– Пойдем, Элла, и захвати с собой инструменты. Давай-ка снова подготовим эту старушку к полету.

* * *

Элла отчаянно ждала новостей, но их не было. Или, по крайней мере, ничего не было непосредственно от Кристофа. И ни слова от Каролин, ни записки, ни письма.

А газеты и кинохроника изобиловали новостями. В конце концов, все произошло слишком быстро: битва за Францию длилась около шести недель, которые были наполнены паникой, хаосом и сообщениями о кровопролитных боях.

Когда в последнее воскресенье мая Элла приехала навестить родителей, она застала их стоящими у радиоприемника. Король присутствовал на специальной службе в Вестминстерском аббатстве, был объявлен Национальный день молитвы за «наших солдат, находящихся в страшной опасности во Франции» – акт отчаяния, который говорил о происходящем по ту сторону Ла-Манша куда красноречивее, нежели обрывочные репортажи любого новостного бюллетеня.

Потом семья Леннокс попыталась сосредоточиться на воскресной трапезе, но Элла едва могла заставить себя проглотить хоть кусочек.

– В газетах пишут, что войска Антанты на севере Франции отрезаны. Танковым дивизиям удалось прорвать оборону на Сомме. Тысячи людей прижаты к Ла-Маншу, – хмуро заметил мистер Леннокс, откладывая нож и вилку и прекращая борьбу с хрящеватым куском вареной говядины на своей тарелке.

– Эти несчастные души… Наверняка ведь можно сделать что-то еще, чтобы спасти их. – Мать Эллы сложила салфетку и со вздохом положила ее рядом с тарелкой.