Море в ладонях - [103]
Ему нужно было выиграть секунды, чтоб взять себя в руки и догадаться, откуда и что ей известно. И он твердо, почти с нажимом, спросил:
— В чем дело? Что за истерика?
— И он еще смеет меня допрашивать! Подумать только! — ей не хватало воздуха.
— Я не знаю этой женщины! — произнес с такой твердостью Ушаков, что не выдай себя минуту назад, Тамара Степановна поверила бы ему.
Но первый и трудный шаг к выяснению отношений был сделан. Теперь Тамара Степановна желала знать все или ничего. Она поняла: муж ведет себя хамски, и это ей позволяло вести себя точно так. Пока он окончательно не встал в позу оскорбленного и обиженного, она нанесла запрещенный удар:
— Я говорила с этой мерзавкой!.. — И тут, как это только пришло ей в голову, с уничтожающим презрением, добавила: — Она беременна от тебя!
Он ладонью смахнул со лба пот и, облегченно опустившись в кресло, рассмеялся смехом сатира:
— Сочиняй, сочиняй…
Она поняла, что в своих обвинениях зашла дальше, чем следовало, и оттого их объяснение утратило остроту. Минуту назад ее муж был жалок, напуган до смерти, теперь бесстыдно смеялся в глаза. Ее начинало знобить:
— Ну и что же, — сказала она уже тихо и оскорбленно, — я поеду в Солнечногорск, привезу ее сюда и устрою вам очную ставку. Посмотрим, что будешь тогда говорить! Ничтожество!
Зная характер жены, он понимал: она способна не на такое.
— Тамара! — он хотел ей сказать: давай во всем разберемся, не горячись…
— Виталий Сергеевич! Виталий Сергеевич! — покачав головой, она вздохнула. — До чего вы дошли… — голос ее звучал убийственно.
И прежде чем он успел ее остановить, Тамара Степановна удалилась в спальню. В двери щелкнул замок, чего никогда не бывало.
Тамара Степановна не плакала, нет, но мучительно, до боли в висках терзалась случившимся. Ее личная жизнь казалась ей образцом. Она считала, что всегда жила для других и тем самым изо дня в день приближалась к идеалу человека и гражданина. С утра до поздней ночи горела на комсомольской, потом на партийной работе. Правда, к ней это пришло после смерти первого мужа, погибшего на Хасане. Любовь к тому человеку была девичьей, обуявшей словно дурман… И не так то просто ей удалось забыться, найти в себе мужество думать о людях, не о себе.
А годы шли. Горюй, не горюй, но первую любовь не вернешь.
И вот поворот. Встретился ей Виталий — ответственный и порядочный человек. Под давлением его она внушила себе, что вдвоем будет лучше…
Как же теперь понимать, казалось бы, самого близ кого, нужного человека?!
Боль и раздумья терзали. Боль за утраченные иллюзии, раздумья над жизнью.
Так уж случилось, что от первого брака осталась одна без ребенка. С Ушаковым детей у них не было и не могло быть. Вначале это ее угнетало, как всякую женщину. Но она оказалась верной замужеству, смогла подавить в себе материнство ради верности человеку, с которым связала судьбу. Когда он однажды ей намекнул, что пора бы стать матерью, она, не желая его унизить, всю вину взяла на себя, сказала:
— Не сердись, дорогой, такая уж я неспособная…
Странно, но это даже не взволновало его, не покоробило, не обозлило. Возможно, все оттого, что те годы были тяжелыми. Люди гибли на фронте сотнями, тысячами. Но сотни и тысячи народились в годы войны. Она организовала шефство над детским домом, эвакуированным из Смоленщины. Могла бы взять в нем ребенка. Но уделить все внимание одному считала верхом несправедливости, понимала свой долг в заботах о многих…
Она лежала и думала, мучительно думала. У нее было полное право считать себя непогрешимой по отношению к мужу. Хуже всего, теперь стала жертвой этого человека. В каждой семье бывают раздоры и мелкие ссоры Но это все там, где пьют, где над сознанием властвуют низменные чувства, где у людей не хватает ума и культуры… А Ушаков? Чего ему не хватало? Он должен, обязан быть образцом супружества и семейной жизни. Слава богу, и она не глупа, в глазах общества и у нее есть заслуги. Как же он мог, человек, облеченный высоким доверием, требовать от других то, на что не способен сам. Искать причину разлада в себе — такое не укладывалось в уме Тамары Степановны.
Ей снова сделалось горько за все, горько до слез. Но она взяла себя в руки. Слабых сама не любила, не желала быть слабой и жалкой. Она сорвет маску ханжи с человека, которому верила двадцать пять лет. Все наболевшее выскажет там, где поставят его на место. Он собирался взлететь еще выше. Хватит! Пусть попробует удержаться в прежнем кресле…
И все же она решила, что доказательств, какие есть, недостаточно. Сделать очную ставку?.. Об этом сказала в порыве ярости. Но взглянуть на любовницу мужа, захватить ту врасплох, убедиться, что преступная связь между певичкой и мужем действительно существует, просто необходимо. Она появится внезапно, разоблачит обоих…
Были минуты, когда Тамара Степановна колебалась в своем намерении. Но чем больше думала о случившемся, тем сильней воспалялась желанием отомстить. Жены, как правило, узнают последние об измене мужей. А она не хотела быть жалким посмешищем. Лучше сама с оскорбленным достоинством обнажит Ушакова, чем будут ее жалеть, намекать, хихикать ей вслед.
Харий Гулбис — известный романист и драматург, автор знаменитых пьес «Теплая милая ушанка» и «Жаворонки», идущих на сценах страны. В романе «Осоковая низина» показана история одного крестьянского рода. Главные герои романа проходят длинный трудовой путь от батрачества до покорения бесплодной Осоковой низины и колхозного строительства.
Илья Зиновьевич Гордон — известный еврейский писатель, автор ряда романов, повестей и рассказов, изданных на идиш, русском и других языках. Читатели знают Илью Гордона по книгам «Бурьян», «Ингул-бояр», «Повести и рассказы», «Три брата», «Вначале их было двое», «Вчера и сегодня», «Просторы», «Избранное» и другим. В документально-художественном романе «Под жарким солнцем» повествуется о человеке неиссякаемой творческой энергии, смелых поисков и новаторских идей, который вместе со своими сподвижниками в сложных природных условиях создал в безводной крымской степи крупнейший агропромышленный комплекс.
Роман Андрея Васильевича Головко (1897—1972) «Артем Гармаш» повествует о героическом, полном драматизма периоде становления и утверждения Советской власти на Украине. За первые две книги романа «Артем Гармаш» Андрей Головко удостоен Государственной премии имени Т. Г. Шевченко.
Во время пребывания в Австрии в 1960 году Н. С. Хрущев назвал советского майора Пирогова А. И. как одного из руководителей восстания узников лагеря смерти Маутхаузен. А. И. Пирогов прошел большой и трудный путь. Будучи тяжело раненным во время обороны аджимушкайских каменоломен в Крыму, он попал в руки врага, бежал из плена, но был схвачен и отправлен в лагерь смерти Заксенхаузен, а затем в Маутхаузен. Эта книга — суровый рассказ о беспримерном мужестве советских людей в фашистском плену и заключении, об их воле к борьбе, отваге, верности интернациональному долгу, об их любви и преданности матери-Родине. Отзывы о книге просим направлять по адресу: Одесса, ул.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!