Монтана - [5]

Я проснулся ровно без четверти шесть утра (в то далекое время я обычно всегда просыпался рано, любил, знаете ли, как истинный аристократ, перед работой часок-другой почитать что-нибудь интересное у себя в кабинете), и сразу же прошел на кухню. Вики в это время как раз досматривала десятый сон (она сама выражалась об этом так; всегда говорила примерно следующее: «Миленький, ты бы не мог шаркать по полу своими тапками несколько тише, когда рано утром завариваешь себе кофе? Как раз в шесть утра мне снятся самые яркие сны и не хотелось бы пропускать их десятой серии»), и я уж конечно ни за что на свете не хотел ее разбудить.

Включил чайник, засыпал в чашку две ложки растворимого кофе. Пока ждал кипятка, успел почистить в ванной зубы. Пересчитал все спички, которые только находились на кухне, когда вернулся туда вновь. Получалось, что у нас в доме в тот момент обнаружилось всего лишь четыре коробка, в первом из которых было тридцать восемь спичек, во втором — сорок две, в третьем, — тридцать девять и, наконец, в четвертом — ровно сорок четыре штуки. Кто только упаковывает их в столь произвольном количестве, подумалось мне тогда. Впрочем, все это было не важно. Спички — тоже чья-нибудь работа и ее надо уважать.

С кружкой умопомрачительно пахнущего кофе я прошел в свой кабинет, включил компьютер и принялся не спеша хлебать горячий напиток. Пока загружалась старенькая система, три раза пересчитал книги, которые стояли на полке прямо перед моим рабочим столом. Их там оказалось четырнадцать штук, и это было хорошее число лично для меня. Четырнадцать. Без остатка делится на два, хоть в сумме, если сложить его составные цифры, и дает всего лишь пять.

Когда с книгами на полке было покончено (самой яркой из них оказалось издание Дейла Карнеги в твердом переплете, где под одной обложкой умещались три самых известных его произведения; книга была исполнена в теплых оранжевых тонах и всегда располагала к чтению), я принялся шастать в своей компьютерной библиотеке, выбирая для себя что-нибудь интересное. Остановился на детективе какого-то там Макдональда. Помнится, незадолго до этого я прочитал один из его романов (по-моему, это было произведение «Тайна сломанной спички», о мой Бог, какое чудное совпадение!), и мне показалось, что мужчина этот пишет вполне себе недурно.

Я с головой окунулся в чтение.

В семь — тридцать проснулась Вики.

Это было «ее время» (опять-таки, если исходить из собственных выражений любимой женушки), точно такое же, как для меня — без четверти шесть. Вот только разница между нами всегда заключалась в том, что Вики никогда в своей жизни (по крайней мере, в жизни со мной) не читала до обеда.

— Милый, тебе лучше прямо сейчас пойти на задний двор и решить проблему с Феликсом, — проговорила она, в ночном халате входя ко мне в кабинет.

Я оторвался от монитора.

— Что случилось?

Феликсом звали нашего любимого сиамского кота, которого Вики подарила одна из ее многочисленных подруг по чаепитию три года назад. Животное быстро росло, всегда с удовольствием играло на улице, пугало птиц и с ним до того самого дня уж точно никогда не случалось ничего такого, ради чего можно было бы ни свет ни заря выходить на задний двор.

— Он умер.

Вики всегда, знаете ли, умела преподнести важные вести буднично. Вот и в тот момент не стала изменять собственным привычкам, не закатила истерику и даже не всплакнула — лишь ясно и очень отчетливо произнесла эти два маленьких слова.

Я попросту оторопел.

— Феликс?

— Настолько знаю, у нас в доме лишь только один кот, — фыркнула она, направляясь обратно к двери. — И его зовут Феликсом. Если уж я говорю, что с ним что-то не так, то это значит, что с ним что-то и вправду, мать твою, не так.

Я скорчил гримасу. Вот только не хватало мне этим утром еще и котов хоронить. Знакомство со вторым романом Макдональда, как вы сами понимаете, оказалось омрачено.

Одевшись (под этим словом следует сейчас понимать зеленые широкие шорты и светлую безрукавку, в которой я обычно всегда, если позволяла погода, работал в саду), я все же высунулся на задний двор. Пока спускался по деревянной лестнице, ведущей к задней двери, уловил еле слышный скрип одной из досок. Дал себе слово, что в самом скором времени обязательно заменю ее.

Кот Феликс и вправду был мертв. Он лежал, по-хозяйски раскидав лапы в разные стороны, невдалеке от крытого сарайчика, где я хранил нашу старую газонокосилку, а также вила, лопаты и грабли. И вот что странно — на теле животного совершенно не было видно ни следов от укуса, ни каких бы то ни было ссадин, царапин или прочих увечий. Это был самый обычный лежачий кот. Вот только мертвый.

— Загадка, однако, — произнес я, как следует осмотрев мертвое животное. — Что могло с ним произойти?

Мысль позвонить мистеру Спарксу, нашему ветеринару, созрела в моей голове сразу же (вы знали о том, что животному, по требованию хозяев также могут сделать вскрытие, когда не совсем ясна причина его гибели?), но, честно признаться, не думал я, что идея эта придется по душе Вики. Она (также, как, наверное, и я) конечно любила Феликса, но была эта любовь у нас с ней, что называется «любовью без фанатизма». Есть кот — хорошо, иди и поиграй с ним, нет его — не иди, и не играй, потому как не с кем. Вот если бы у нас с Вики были дети (простите, но я не буду упоминать сейчас об этой стороне наших с женой отношений; не потому, что боюсь гнева покойницы, просто уверен, что все это в данной ситуации совершенно ни к чему), то другое дело. А так… Просто лишь закопаем по-тихому животное в землю, да вечером за ужином поднимем бокал вина за усопшего котика.