Проданный рай

Гарри Мэтетт отложил утренний «Экспресс» со столь заманчивым объявлением на журнальный столик и в очередной раз отпил мартини. Он обожал этот напиток и все об этом знали. В последние несколько лет своей скудной жизни вопросы религии, откровенно говоря, интересовали Гарри мало. Гораздо большее наслаждение ему приносили мартини, сигарета и трансляция футбольного матча на ТВ или радио.

После развода с Полли Гарри очень сильно изменился. Он перестал регулярно бриться, начал употреблять больше спиртного. Место когда-то вполне веселого и жизнерадостного Дяди Сэма (как Гарри частенько называли его друзья) все прочнее и прочнее стал занимать толстяк с небритой мордой и неизменно торчащей во рту сигаретой. С каждым новым днем Гарри становился все ужаснее и ужаснее…

Допив последнее мартини, он снова принялся за чтение «Экспресса». В прихожей играл приемник, по которому Блейк Шелтон исполнял «Дедушкин пистолет». Чуть позже ведущий Барри Робертсон предложил своим радиослушателям поиграть в игру под названием «Угадай мелодию». Гарри обожал эту волну. Отчасти из-за того, что здесь не было тех жалких словечек о том, как сильно нас любит Иисус и как он хочет, чтобы мы впустили его в свое сердце, но, в целом, за то, что на этой радиостанции было море качественной, хорошей музыки. Гарри Аллен, Джордж Стрейт, Фрэнки Баллард — Гарри считал этих исполнителей иконами своего любимого музыкального жанра — кантри.

Дочитав статью Мэта Стивенса о победе «Янки» в субботней игре против «Волков», Гарри вновь наткнулся на это чертово объявление.

— Это каким же наивным надо быть, чтобы поверить во всю эту чушь, — в сердцах проговорил он. — Чертовщина какая-то. Как вообще можно такое печатать?

Гарри подумал о мистере Берке. Этот лысеющий засранец работал разносчиком газет в их квартале вот уже лет пять и постоянно приносил в своем потертом рюкзачке различного рода ханжества, которые, по собственному утверждению Гарри, вообще ни при каких обстоятельствах не стоит печатать в газете. Вспомнить хотя бы выпуск «Джорнал Ньюз» за третье февраля прошлого года. На первой же странице огромными и черными, как смола, буквами Гарри тогда прочитал: «Мужчина из Техаса родил малыша!». Вы только вдумайтесь в это. Мужчина из Техаса родил малыша! Как такое возможно? Какую цель перед собой ставил автор этой статьи, печатая ее в газете? Просто хотел немного поразвлечь всех тех, кто будет это читать, или же, быть может, основной его задачей было пролить свет на невероятно успешный генетический эксперимент, проводимый на родине бидаи, который, в результате завершился тем, что некий Корри Уильямс, тридцатидвухлетний строитель, примерный семьянин и, к тому же, отец двоих чудных малышей — смог родить совершенно здорового ребенка? Как мог сейчас вспомнить Гарри, первой его мыслью перед тем, как он поделился этим с Полли, была мысль о том, как чувствовала себя его любимая жена, узнав, что ее ненаглядный муженек сначала согласился на этот уникальный эксперимент, а затем и вовсе смог родить совершенно здорового ребенка. Должно быть, ее просто-таки захлестнуло нечто такое, чему Гарри определенно дал бы название «материнская ревность», будь у него такая возможность.

— Это очень любопытно, — сухо отозвалась Полли, когда Гарри вошел к ней на кухню и показал статью. — Наконец-то хоть один из вас смог ненадолго побывать в нашей шкуре и девять месяцев чувствовал то же самое, что чувствуем мы.

Больше они в тот вечер об этом не разговаривали. Даже мысленно Гарри старался не возвращаться к этой проклятой статье. Лишь однажды, уже глубокой ночью, когда он без особого желания принялся засовывать свой инструмент в Полли, эта мысль опять ненадолго вернулась к нему. Он подумал, как же все-таки хорошо, что он-это он и что ему бы никогда и в голову не пришло согласиться на подобного рода безумство. Немногим позже, когда он уже извергал поток семени, мысль о беременном мужчине вновь запульсировала в его голове. Помнится, тогда Гарри подумал, что Корри, вероятно, вместо того, чтобы спустить в жену, добровольно дал согласие на то, чтобы спустили в него. И вот тут возникает вполне резонный вопрос: какой он после этого мужчина? Ведь, по мнению Гарри, обязанность мужчины спускать, а женщины — принимать. Второго мнения здесь быть не должно.

С «Джорнал Ньюз» все ясно. Эта жалкая газетенка всегда принадлежала не слишком уж консервативному во многих житейских вопросах мистеру Арнольду Миклеру, а раз так, то, понятное дело, и совершенно свободно могла позволить себе печатать на своих страницах различный хлам. Если в этом плане все предельно понятно, то вот к вопросам, касательно спрингфилдского «Демократа» Гарри Мэтетт консервативно подойти никак не мог.

Однажды (это случилось аккурат перед Рождеством) он, как обычно, открыл утром газету и увидел статью о том, что некий ученый из Канады (Гарри не мог точно вспомнить, как звали этого засранца — возможно, Эндрю Стерлинг или, быть может, Крис Спеллинг) вырастил человеческие ушные раковины из… обычного яблока. Это что-то невообразимое, правда? Хорошо еще, что Гарри, как раз перед тем, как приступить к чтению, поставил стакан с мартини на стол и не смог тем самым поперхнуться своим излюбленным напитком.