Могильщик кукол - [51]

У Иллы фон Бург гинеколог в груди обнаружил узел. В те дни, когда Илла лежала в больнице, Тони неоднократно повторял в трактире Рупольда, что, если опухоль окажется злокачественной, он последует за женой. К счастью, скоро выяснилось, что новообразование было доброкачественным.

Однако с большей охотой Труда делилась с Антонией собственными планами и желаниями. Она от всей души надеялась, что Якоб получит наконец здорового сына. И наконец-то станет королем стрелков. Не в этом году. Сейчас Труда, с ее раздавшимся телом, едва ли сможет сыграть роль представительной королевы. Но на следующий год или еще через один, когда появится ребенок и самое трудное будет позади. И если Бен будет вести себя и дальше так же мирно и спокойно. Этот час, проведенный с Антонией, вознаграждал Труду за множество забот и трудностей, выпавших на ее долю. К сожалению, относительный покой продолжался недолго.

Как-то в один из вечеров в конце лета, когда Якоб захотел осмотреть убежище на дереве и проверить состояние пола, он нашел там несколько пестрых лоскутов, явно относившихся в прошлом к кукольной одежде. Рядом лежали нога куклы, стеклянный глаз и кухонный нож. А Якоб, как и Труда, поверил, что непреодолимое желание Бена ломать кукол прошло. Отсутствовали голова, тело, руки и вторая нога куклы. В первый момент Якоб не знал, что ему делать — плакать или бить кулаками по стенам.

Он ринулся обратно в дом, не обращая внимания на следующую за ним по пятам, ничего не понимающую Труду, уже находившуюся на сносях, — распахнул дверь в комнату Бена. Затем подошел к кровати, схватив спящего мальчика за плечи, рванул его на себя и ударил. И бил до тех пор, пока Труда не стряхнула с себя оцепенение и не упала ему на руки.

Жалобно стонущий Бен забился в угол кровати. Якоб погрозил кулаком рыдающему комку плоти.

— Сейчас же убирайся из дома, — приказал, словно выплюнул слова, Якоб. — И достань ее оттуда, куда положил.

Наконец Труда поняла, о чем идет речь. Она помогла Бену одеться, пошла впереди с лампой в сад Герты Франкен и светила сыну, в то время как Якоб принес лопату из сарая. Жалобно скулящий и всхлипывающий Бен слонялся в крапиве между кустами. Не сразу поняв, чего от него хочет Якоб, он в первый момент попытался влезть в убежище на дереве. Якоб стащил его назад. Бен поднял ногу, собираясь залезть в резервуар с водой. Якоб снова стал его молотить и остановился, только когда Труда громко, навзрыд зарыдала.

— Кукла, — тяжело дыша, выговорил Якоб. — Ты сломал ее. Что потом? Что ты делаешь с ними потом? Где-нибудь зарываешь? Всегда находятся только части. Но теперь я положу этому конец!

Затем Якоб воткнул лопату в землю. Бен хотел перейти в огород Труды. Когда они наконец позволили ему делать, что он хочет, Бен побежал к яблоневому саду, остановился рядом с шахтой, засыпанной песком, посмотрел в лицо Якоба опухшими, заплаканными глазами, показал на открытую шахту и, всхлипывая, вымолвил:

— Руки прочь.

— Да, — прошипел Якоб, — здесь тебе искать нечего. Мы здесь не для того.

Якоб отвел его обратно в сад Герты Франкен, вложил в руки лопату, а Труда стала светить. Прошло четверть часа, прежде чем лопата наткнулась на какое-то препятствие в земле. Но когда Бен поднес выкопанный предмет к свету лампы, тот оказался всего лишь крупным камнем.

Мальчик в страхе уставился на отца и, когда Якоб сделал к нему шаг, втянул голову в плечи. Но Якоб только наклонился, чтобы поднять камень. Забросил его в кусты и потребовал:

— Продолжай копать. Я хочу видеть не камни, а кукол.

В яме больше ничего не оказалось. Этой ночью из страха перед побоями Бен перекопал половину зарослей. В последующие дни он продолжал копать ямы во всевозможных углах сада Герты Франкен. Он перекопал всю землю вокруг резервуара с водой, так что тот стал крениться то в одну, то в другую сторону, пока наконец не выровнялся, еще глубже осев в почву.

Рано утром, увидев его крадущимся в сарай, Труда снова почувствовала, как сердце судорожно забилось.

Голова глубоко втянута в плечи, как будто Якоб сломал ему крестец. И когда он, стараясь исполнить желание отца, начинал копать, Труда часто тайком плакала.

25 августа 1995 года

Всю пятницу на работе Якоба мучило какое-то неприятное чувство. Как будто невидимая тайная связь дала ему возможность почувствовать страх Труды и ее муку. Однако, если бы он смог видеть, как Труда разжигает кухонную плиту и в пламени исчезают два отрезанных пальца, он тотчас бы поехал домой и потребовал от нее объяснений.

Якоб позаботился бы о том, чтобы выяснить происхождение пальцев. И если бы выяснил, что Бен их отрезал кому-то — мертвому или живому, — то докопался бы до истины, чего бы это ни стоило.

Неприятное чувство, постоянно преследовавшее его в течение недели, постепенно возрастало и в пятницу достигло кульминации — в некоторой степени из-за газетной публикации. В газете за среду в небольшой статье говорилось, что Клауса и Эдди необходимо освободить, так как показания подозреваемых нельзя опровергнуть, и, значит, нет оснований выдвигать им обвинение. Но в большей степени причина неприятного чувства таилась в неразговорчивости Труды.