Модноверие - [89]

— Бросай же, братец!

Матвей прикурил от фитиля, резко взмахнул рукой, и фиолетовый воздух рассекла серебристая искра — по высокой дуге точно в голову чудовища. Секунда канула в вечность, другая… исполин заметил приближающийся огонек фитиля и замер в недоумении.

— Ну же, давай, — шептал я.

Косматая тень ухнула сверху на летящую в лицо демона бомбу — ап, и вот уже наш фитилек сверкает бенгальским огнем где-то в стороне. Мелькнули широкие крылья, над ними — неестественно красивое человеческое лицо. Жертвуя собой, птица уносила бомбу в море. Откуда она взялась? У твари было мгновение или два до взрыва. Ох, и надает нам Ковальчук за нарушение инструкции, успел подумать я, — и тут мир взлетел на воздух.

Пылающий деревянный идол вонзился в скалу над моей головой — жар угольев охватил мое тело, куртка вспыхнула, но в следующее мгновение накатила соленая стена воды, и я задержал дыхание. Когда вода схлынула, я обнаружил себя на скале, под ветками поваленной взрывом сосны. Оглушенный, вымокший до нитки, задохнувшийся — я не выпустил диктофон. Уши заложило; словно сквозь подушку слышался бешеный рев чудовища. Скалы задрожали от новых ударов. Он прошел совсем близко!

Шаги, от которых колебалась земля, удалялись прочь, и я, пошатываясь, выбрался из своего убежища. Нацепил на нос очки, огляделся. Что-то белело под ногами. Это была длинная борода на голове Завида. Метрах в пяти выше на скалах черной грудой повисло тело. Не повезло дедушке. Да, похоже — камера погибла, растерянно подумал я. В сумерках я двигался наобум и не замечал Матвея, пока он не схватил меня за полу куртки.

Матвей что-то кричал, но слова звучали глухо, и я не понимал их смысла.

— Ты как, братец? — спросил я.

Он лежал на том месте, где раньше стоял идол. Нижняя часть тела Матвея выглядела как-то странно. Он все что-то пытался сказать мне, указывая в сторону.

— Что? — переспросил я. — Куда он пошел?

А куда, действительно? Мысли путались. Над заливом, там, где не достала волна, горели деревья. Море, покрытое щепой, походило на свежесваренный суп. Издалека донесся рев чудовища. К деревне он пошел, вот куда.

— Дай-ка, — я вырвал из пальцев Матвея зажигалку.

И побежал.

Он шел по пляжу к деревне, оставляя глубокие следы в песке. Какая бы сила не омрачала дневной свет — теперь она явно слабела, и я хорошо видел высокий мрачный силуэт в легком тумане над берегом.

Я остановился отдышаться, опустился на колени на тропе, протоптанной от деревни к капищу. Вытряхнул из станнера аккумулятор (мелькнула мысль — теперь мы беззащитны), тонким лезвием швейцарского ножа пробил крышку. В воздухе поплыл сладковатый химический запах. Ковальчук считает, что серьезное оружие нам, разведчикам, ни к чему — достаточно парализатора. Вот попадет лазерный аннигилятор в руки какому-нибудь Тамерлану — и переписывай историю…

Внизу, на берегу, разыгрывалась драма. Чудовище одним махом взобралось на холм, где стояла деревня, и гневно, обиженно заревело. Я бил себя по карманам в поисках фонарика. Наш красавец хочет излить свою ярость на жителей села, что так долго хранили его покой, — что же, в этом есть некоторая философская глубина… Серная нитка провода-фитиля обрезала мне руку, я облизнул окровавленный палец.

Теперь я двигался осторожно, обходя камни и выступающие из земли корни. Я держал бомбу на вытянутой руке, подальше от себя — понимаю, глупо. Наш красавец ревел в тумане, как раненый тираннозавр. С грохотом обрушилась церковь, недоломанная в ходе прошлого его визита в деревню. Уши, наконец, разложило — и я слышал перепуганные крики женщин. Ну где же ты, чушка, я уже рядом, покажись…

Я оступился и стремительно съехал по склону холма прямо на площадь. Мимо бежали люди. На меня налетела столетняя бабка, закутанная в тряпье. Ее крючковатый нос густо покрывали бородавки.

— Чюдовиштя, — беззубо улыбаясь, шамкала старуха, — чюдовиштя, чюдовиштя…

Я отшатнулся, вытер залитые потом глаза. И тотчас из облака древесной трухи над поваленной церковью выступило лицо.

Красавец как будто ждал меня. Он шагнул через облако пыли навстречу, и земля покачнулась. Тень пала на мои глаза, исполинский силуэт закрыл небо. Смрад гнилой плоти удушливой волной катился перед монстром. Между черными колоннами ног раскачивался неожиданно тонкий член, похожий на сонного удава. Обаятельный мужчина, ничего не скажешь… Грязные ямы на месте глаз — в них с шелестом извивались покрытые тиной насекомые размером с собаку; да, мой приятель давно потерял глаза, но он обладает и иным зрением.

— Хейл, братец! — сипло сказал я, поджигая фитиль.

Перун поднял руку, толстую, как бочка, потянулся вперед, ко мне — все происходило медленно, словно в полузабытьи. В наступившей тишине я слышал мягкий рокот волн под обрывом.

Бомба взмыла в воздух — я повторил бросок Матвея: по высокой дуге за шиворот чудовищу; одна секунда, другая… Тварь не обратила внимания на бомбу — она тянулась ко мне! Времени убежать или отпрыгнуть не оставалось…

…Я рассчитал правильно. Когда полыхнула вспышка и в уши вновь больно ударила тугая сила, торс чудовища прикрыл меня от взрывной волны.