Младший брат - [20]

— Славный мальчуган! — обратился Андрей Андреевич к дочери, не переставая с любовью глядеть на сына, — ты замечаешь, Вера, на кого он похож?

— Кажется, на маму, — несмело отвечала девочка.

— Да, ее глаза, ее улыбка, — с грустью проговорил Андрей Андреевич. — Бедняжка, он ведь не виноват!..

Отец прижал к себе головку малютки и нежно поцеловал его. Потом, видимо желая стряхнуть с себя грустные воспоминания, он заговорил другим, более веселым голо сом:

— Сегодня ведь наш Петя новорожденный, я велел кормилице вынести его в те комнаты; что он все здесь сидит отшельником, — пусть побудет с нами, за обедом мы будем пить за его здоровье.

Андрей Андреевич поиграл несколько минут с ребенком и хотел передать его кормилице, но Петя воспротивился этому. Он ухватился обеими ручками за шею отца и ни за что не соглашался отпустить его. Андрей Андреевич рассмеялся, поднял ребенка и унес его с собой в свой кабинет. На секунду Вера почувствовала грусть и досаду: «Ее Петю уносят от нее, не спросив, приятно ли это ей; отец, кажется, даже и не подозревает, что это ее ребенок, что она одна до сих пор и любила его, и заботилась о нем…» Но это чувство было моментально. «Отец полюбил Петю, — он уже не бедный, заброшенный сирота; и как он веселится, точно понимает, что с ним случилось! A вдруг он раскапризничается, рассердит отца? — отец такой вспыльчивый — забудет свое теперешнее доброе настроение и снова оттолкнет бедного ребенка!» — размышляла она.

Вера, не на шутку встревоженная этой мыслью, поспешила вслед за отцом, чтобы помочь Пете сохранить так неожиданно приобретенную любовь его.

Весь этот день Петя провел в кругу семьи и, несмотря на опасения Веры, держал себя превосходно. За обедом он важно чокался пустой рюмочкой с рюмками всех присутствовавших, a после обеда премило показал все свои маленькие фокусы: делал ручку, кланялся, снимая и надевая шляпу, представлял кошку, собаку и корову. Даже Митя и Боря любовались им, a Жени беспрестанно целовала его, находя, что он очарователен. На Веру никто не обращал внимания, и в первый раз в жизни это не было ей неприятно. В первый раз ласки, похвалы, которыми осыпали другого, не возбуждали в ней завистливого чувства, но, напротив, доставляли ей искреннее удовольствие. Она всеми силами старалась выказать все маленькие достоинства Пети и скрыть его недостатки. Она ни слова не сказала, когда Жени вскричала: «Я понимаю, отчего Вера любит сидеть в детской: с такой миленькой куколкой приятно повозиться!» — и не стала объяснять, как часто эта «миленькая куколка» бывает капризным, беспокойным ребенком, как много забот и терпения требует она. Когда на вопрос отца: «Ты очень любишь Веру» мальчик раздвинул ручонки, показывая меру своей любви, a на второй вопрос: «А папу любишь?» раздвинул ручонки еще больше, девочка не обиделась — она заметила, что ответ понравился отцу, что он нежно поцеловал малютку, — и была довольна.

С этого дня в жизни Петя произошла перемена: он перестал скучать в детской и беспрестанно бегал в другие комнаты. Двери отцовского кабинета были всегда для него открыты, Анна Матвеевна позволяла ему, сколько угодно, рыться в своей огромной рабочей корзине, Жени танцевала с ним, Митя и Боря возили его верхом на плечах. Все это, конечно, очень потешало мальчика и, заслышав голоса в столовой или гостиной, он ни за что не соглашался сидеть один с Верой, хоть она и старалась всеми силами удержать его. Вместе с ним и ей приходилось выходить из своего уединения, снова сближаться с семьей, от которой она удалялась целый год. Это стало особенно необходимо, когда, вместо кормилицы, для ухода за ребенком нанята была няня. Петя с первого раза почему-то невзлюбил ее и очень неохотно обращался к ней за чем-нибудь, да и сама она вполне равнодушно относилась к своему питомцу. Вера была уверена, что если она не присмотрит за ребенком, с ним непременно случится какая-нибудь беда: он надоест братьям и они прогонят его от себя; Жени, позабавившись им несколько минут, займется чем-нибудь другим и забудет о его существовании; Анна Матвеевна обкормит его лакомствами; нянька заглядится в окно или заболтается с кем-нибудь и не заметит, как ребенок свалится со стула, порежется ножом, обожжется спичкой. Да и как могла она сидеть одна в комнате, издали слыша смех или слезы своего любимца и не зная, чему он радуется, чем можно его утешить? Вслед за Петей и она шла в кабинет отца, в комнату братьев и гостиную, где сидела Анна Матвеевна с Жени. Ей приходилось со всеми разговаривать, принимать участие в общей жизни, опять по-прежнему приходить в столкновение с окружающими. В последний год Вера значительно изменилась. В жизни ее появился интерес — дело, которому она посвящала все силы, которое постоянно отвлекало ее от мысли о себя самой, от заботы понравиться, заслужить похвалы. Теперь красота Жени, ум и знания братьев не возбуждали ее зависти, y нее была своя собственная цель, к которой она стремилась, — цель стать хорошей, разумной воспитательницей Пети, — и чужие достоинства не раздражали ее. Менее занимаясь собой, она стала менее обидчива, не искала в каждом поступке, в каждом слове окружающих оскорблений себе, легче прежнего переносила недостаток внимания или предупредительности к своим желаниям, характер ее стал несколько сноснее, но еще далеко не исправился: она по-прежнему была равнодушна к удобствам и интересам других, исключая Пети, конечно, по-прежнему была раздражительна, способна совершенно забыться в минуты гнева. Причин раздражения y вея являлось не меньше, чем прежде; если она реже обижалась сама за себя, зато ей постоянно казалось необходимым бороться за интересы Пети, и борьбу эту она вела без малейших признаков кротости и терпения. Она сердилась на всякий, даже справедливый, выговор, какой делали ребенку, она обижалась, если кто-нибудь замечал его недостатки, и с обычной резкостью вы сказывала свои чувства.