Миссис Оруэлл - [13]

Оруэлл. А хлопот не будет?

Соня. Нет, если полетим чартерным рейсом.

Оруэлл. Чартерным?

Соня. На машине до аэропорта в Кройдоне, садимся в самолёт и порядок. Всё пройдёт как по нотам. И Люсьен нам будет помогать.

Оруэлл. Люсьен?

Соня. Да, ведь он тебе нравится?

Оруэлл. Да, но…

Соня. Он достанет коляску и будет её, когда надо, поднимать и везти.

Оруэлл. А с чего он так к нам привязался?

Соня. Лондон ему осточертел, да и горным воздухом подышать хочется. Хорошо с его стороны — взять и помочь нам.

Оруэлл. Итак, нас будет трое.

Соня. Я же не смогу быть с тобой круглые сутки, а когда я одна, куда мне деваться?

Оруэлл. Я понимаю.

Соня. В самом Гштааде податься-то некуда, а мы и вовсе будем в пригороде. Местечко называется Монтана-Вермала. И чем мне заниматься целый день? Горланить песни местных горцев?

Оруэлл. Нет, конечно.

Соня. Так что Люсьен поможет мне коротать время. К тому же, он пробудет в санатории недолго, Энн Данн на горизонте маячит.

Оруэлл. И сколько стоит перелёт?

Соня. Понятия не имею, но Фред говорит, что деньги не проблема, главное — твоё здоровье.

Оруэлл. М-м-м.

Соня. Не переживай, всё будет в лучшем виде.

Оруэлл. А как насчёт чая?

Соня. Что?

Оруэлл. Чая. Швейцарский чай — это китайская дрянь. Я люблю цейлонский, очень крепкий.

Соня. Возьмём с собой целый мешок цейлонского, не волнуйся.

Оруэлл. Ты так добра ко мне.

Соня. Ну, а сейчас баиньки.

Оруэлл. А ты куда?

Соня. Тоже лягу пораньше. Завтра тяжёлый день. (Целует его в лоб и уходит).

Звуки из ночного клуба: из бутылок вылетают пробки, пьяные разговоры.

Поздний вечер двадцать первого января, Оруэлл лежит на кровати. У него сильнейший приступ кашля, он задыхается. Зовёт на помощь и пытается дотянуться до звонка. Он умирает в одиночестве. Бесконечные телефонные звонки. Соня в вечернем платье вбегает на сцену, за ней Фрейд и протестующая Медсестра.

Медсестра. Всю ночь вам звонили.

Соня входит в палату, видит пустую кровать и окровавленные простыни… Берёт в руки одну из простыней, оборачивается ею и падает на колени. На лице горе. Фрейд и Медсестра из коридора молча наблюдают за ней. Светлеет. Звуки радио.

Голос диктора. Новости на двадцать второе января. Прошлой ночью в возрасте сорока шести лет после долгой болезни скончался писатель Джордж Оруэлл. Джордж Оруэлл получил образование в Итонском университете, служил в полиции в Бирме. Сражался на стороне республиканцев в Испании, был ранен. Он запомнится как автор романа «Скотный двор», сатирой на жизнь в Советском Союзе и недавно опубликованным романом «1984», воображаемым тоталитаризмом в Великобритании через тридцать лет. Литературные критики и обе стороны Атлантики высоко оценили это сочинение.

Соня идёт по коридору и заходит в палату. Простыни убраны. Вынимает из гардероба одежду Оруэлла и кладёт её аккуратно на кровать. Роется в ящиках комода, разглядывает разные мелочи: фото, открытки и т. п.

В дверях появляется Варбург.

Соня. А, Фред, а ты что здесь делаешь?

Варбург. Думал, может, чем помочь?

Соня. Ты такой впечатлительный и отзывчивый.

Варбург. Говорил, что созрел план нового романа.

Соня. «История курительной комнаты».

Варбург. Рукопись не находила? Должны хотя бы наброски остаться, тоже ценность.

Соня. Ценность?

Варбург. Как память.

Соня. Открытки тут смешные. Немного вульгарные.

Варбург. Нужно его биографию написать.

Соня. Никаких биографий.

Варбург. Это, Соня, не тебе решать.

Соня показывает Варбургу завещание.

И когда это произошло?

Соня. Вчера.

Варбург. Он о фильме не упоминал? «Эм-Джи-Эм» очень заинтересованы в его постановке.

Соня. Фильма не будет.

Варбург. Но Джордж горел этой идеей.

Соня. Он да, а я нет.

Варбург. Ну, хоть поговори с ними.

Соня. Нет.

Варбург. Просто поговорить, ну что тут такого?

Соня. Момент неподходящий.

Варбург. Извини, ты права, но, пожалуйста, выслушай меня.

Соня садится, она вся внимание.

Учти, что я знал Джорджа намного дольше, чем ты. И мы были друзьями. Я и в полиции с ним служил, я опубликовал его «Памяти Каталонии». Удалось продать пятьсот экземпляров этой книги. Думаешь, он мне предложил опубликовать «Скотный двор»? Куда там! А знаешь почему? Он считал меня финансово несостоятельным и политически незрелым. Он обратился в солидные издания. Сначала в «Кейп», потом решил предложить рукопись Советам. Представляешь? Потом обратился в «Фейбер и Фейбер». Они рукопись отклонили. Свиньи, конечно, самые умные животные на ферме, но не настолько, чтобы ею управлять, и что нужны свиньи более патриотически настроенные. Более патриотически настроенные свиньи! Представляешь?! И кто, ты думаешь, это настрочил? Чертов Томас Элиот, вот кто. Затем он попытал удачи в Штатах. А как там отреагировали? Я тебе расскажу. Сообщили, что истории про животных их не интересуют. Вот тебе на! Не интересуют истории про животных! Сижу я как-то в баре, заходит Джордж и суёт мне какую-то обтрёпанную рукопись. «Прочти», — говорит. — «Но, боюсь, что не понравится. Это о животных, которые восстают против своего хозяина, очень антироссийское настроение». «Как называется?» — спрашиваю я. «Скотный двор», — говорит и тут же уходит. Иду я в офис и духом не ведаю, что у меня в руках дар дороже любого золота. Я её прочитал и сразу понял, что передо мной шедевр. Если б я её не опубликовал, что было бы с Джорджем? Глубокая депрессия, отчаяние, вот что. Да, он был человеком железной воли, и в сорок третьем ему было всего сорок. Мастер в расцвете сил. Но если бы я не опубликовал роман, даже его подкосило бы.