– Ладно, оденешься на втором этаже! – рассмеялся мистер Хлойд, глядя на напряженное лицо гостя.
Пока поднимались по лестнице, мишки- гамми молчания не хранили, но разговаривали как-то приглушенно, словно в музее.
Мистер Хлойд остановился перед железной дверью, усыпанной заклепками. Дверь имела посередине штурвал, как у банковских сейфов.
– Что это? – спросил Тим.
– Это та самая дверь, за которой находится решение всех вопросов!
Мистер Хлойд не стал отпирать замок, которого в двери не было. Он просто повернул штурвал.
– Тимми! Ты оделся?
– Что, уже пора?.. – Тим набросил на себя куртку, быстро обмотал шею шарфом и напялил шапку. – Ну, вот, мистер Хлойд, я готов!
Тим заметил на мистере Хлойде Сноу теплый свитер и короткую куртку. И когда тот успел переодеться? Видимо, пока Тим лежал на диване.
– Ну-ка, застегни молнию до горла! – скомандовал мистер Хлойд и потянул на себя дверь. – А теперь всех прошу в мою мастерскую!
Край двери тяжело проплыл мимо Тима, и мальчик смело шагнул в проем, откуда веяло холодом.
Глава 4
Зима в летнее время
Когда мистер Хлойд присоединился к гостям и закрыл за собой дверь (которая глухо сказала «бумм»), на него с разных сторон смотрели семь пар совершенно круглых глаз.
Гости были изумлены и сбиты с толку, потому что в мастерской царила настоящая зима, а под ногами лежал снег, которым был укрыт весь пол помещения.
Но мало того – в мастерской стояли снеговики, много снеговиков. Тим принялся считать, но после трех десятков сбился.
Он присмотрелся. Во всем, что касалось внешности, снеговики были самыми обыкновенными. Такими их лепят дети, если стоит подходящая зима, такие фигуры лепил когда-то и сам Тим. Два-три-четыре снежных шара, поставленных один на один, самый верхний изображает голову, угольки вместо глаз, морковка вместо носа... Пара маленьких снежных комьев, прилепленных к низу самого большого шара, изображает ноги, словно обутые в большие клоунские башмаки. Руками служат кривые ветки деревьев. У нескольких снеговиков на головах были ведра, у одного – абажур от торшера...
Так вот для чего нужна была морковь, понял Тим. Не осталось у него сомнений и относительно угля, о котором говорил мистер Хлойд.
И все-таки, что-то в этих снеговиках было. Может быть, не в самих снеговиках, а в их количестве или в том, как они были расставлены. Что-то такое, что Тиму совсем не нравилось. Что-то зловещее.
Тим хмурился, а в голове у него плясали мысли одна страшнее другой. Самая настойчивая утверждала, будто мистер Хлойд – сумасшедший. Вот сейчас он свистнет, говорила мысль, а может быть, подаст другую команду – и снеговики оживут, задвигаются, замашут своими руками- ветками, а потом нападут всем скопом. А человек, которому принадлежит этот странный дом, будет хохотать в стороне и показывать на потасовку пальцем. Но мальчик вздохнул и решительно прогнал дурацкую мысль.
...Тут первые признаки жизни подал Толстяк.
– Гм, холодновато, – поежился он.
Малыш и остальные мишки-гамми, а также Тим посмотрели на него так, словно хотели сказать: «Только это и заметил? В таком случае, ты безнадежен!»
– Вот это да! – воскликнул Малыш. – Неужели у вас тут настоящая зима, мистер Хлойд! Откуда вы ее взяли?
– Просто открыл форточку в последний зимний день, впустил немного зимы, а потом закрыл все наглухо, все окна и двери, – пошутил мистер Хлойд. Он смотрел на гостей взглядом торжествующего фокусника.
– Можете в этой комнате называть меня Мастером! – внезапно объявил он.
– Мистером? – не удержался Малыш.
– Мастером! – уже сердито повторил хозяин особняка.
Малыш едва слышно прошептал: «Мистер, мастер...» – и затих.
Гости таращились по сторонам, изо всех сил стараясь переварить быструю смену погоды.
Уж очень все было неожиданно. Ходишь- ходишь по улице, едва дышишь от ужасной жары, а затем тебя приглашают в таинственный дом, и через четверть часа ты уже подрагиваешь от холода.
В одном углу помещения лениво шел снег. Снежинки падали из специального аппарата, укрепленного под потолком. Аппарат напоминал кухонную вытяжку, и под этой вытяжкой медленно вырастал сугроб.
– Ну и ну! – воскликнул Тим. – Что это?
– Я уже сказал, – отозвался мистер Хлойд. – Это моя мастерская.
– Обалдеть! – закричал Малыш. – Смотрите! Ну и болваны!
Он стал ходить между снеговиками, стоящими тут и там, и рассматривать их.
– В Нью-Йорке сто лет не было такой красивой зимы, как у вас, мистер Хлойд, в этой мастерской, – сказал мальчик. – Так и хочется взять лыжи или что-то в этом роде!
Слишком холодно не было. Температура держалась, что называется, на границе легкого мороза, переходящего в оттепель. При такой температуре снег был липким, но не таял.
– Давайте поиграем в снежки! – предложил Малыш, быстро слепил снежок и запустил им в Толстяка.
– Вот я тебе! – обиженно взревел тот.
– Тихо! – воскликнул Хлойд Сноу. – Я прошу вас не швыряться, иначе вы... испортите мои творения!
– Не беда! – кричал Малыш, снова прицеливаясь в Толстяка. – Слепим новое... творение!
Между словами «новое» и «творение» Малыш размахнулся... Шлеп! Снежок сбил Толстяку шапку набекрень и осыпался за шиворот.
– Малыш! – завопил Толстяк и принялся гоняться за смеющимся шалопаем. – Ты не слышал, что тебе сказал мистер Хлойд?!
