Мишки-гамми и Невезучки - [37]

Пока Толстяк и Малыш отлеживались у себя в комнате (ведь им тоже досталось от пчел), Ворчуну хотелось в разговорах с местными жителями побольше разузнать об останках воздушного шара, но крестьяне упрямо рассказывали о бесценных сокровищах, спрятанных в горах.

– Добрый вечер, – обратился Ворчун к очередной группе крестьян. – Не найдется у вас минута, чтобы помочь нам?

Лица собеседников обратились к нему. Они выражали горячее желание оказать посильную помощь.

– Только предупреждаю, – уточнил сыщик. – Меня не интересуют планы расположения золота нибелунгов.

Желание помочь на лицах крестьян исчезло. Но Ворчун не терял надежды.

– Не доводилось ли вам слышать о воздушном шаре, который разбился неподалеку отсюда? Дело в том, что в этом воздушном шаре летели наши друзья, и мы очень хотим выяснить их судьбу. Мы специально для этого поднялись в горы.

– Разумеется, доводилось, – закивали головами крестьяне. – Как можно о таком не услышать! Какое несчастье! Примите наши соболезнования...

– Не могли бы вы уточнить, когда это случилось? – очень вежливо продолжил свои расспросы Ворчун.

– Когда случилось? Да, почитай, неделю тому назад. В середине прошлого месяца. Числа четырнадцатого или двенадцатого.

– Так когда именно? – настаивал Ворчун.

– Послушайте! В воскресенье был праздник святой Марии, а это случилось в пятницу накануне. Значит, двенадцатого. Точно, двенадцатого!

Все разом замолчали и повернули головы в сторону человека, сидевшего во главе стола. По-видимому, он пользовался здесь непререкаемым авторитетом. Это был кряжистый мужчина средних лет с лицом, изборожденным морщинами. За все время разговора он не проронил ни слова. Его большие голубые глаза не выражали, казалось, ничего. Услышав вопрос, морщинистый поднял голову и произнес:

– Клянусь золотом нибелунгов, это произошло тринадцатого!

«Совпадает! – отметил про себя Ворчун. – Только у невезучек тринадцатое число обязательно принесет какое-нибудь несчастье.»

– А вы не видели, что это был за воздушный шар? – задал он следующий вопрос.

– Некоторые говорят, что это был воздушный шар, в корзине которого находились трое мужчин, мальчик и пилот-воздухоплаватель, – пробормотал хмурый мужчина, – но, клянусь золотом нибелунгов, девочки среди них не было!

Очевидно, вынужденная посадка с покусанными пчелами Вольдемаром, Толстяком и Малышом не прошла незамеченной для жителей деревушки. Видно, не часто балуют их такими событиями.

– Нет, не такой, а другой шар, – возразил один из крестьян. – В котором находилась маленькая девочка.

Разгорелись споры о размерах упавшего воздушного шара, из которых Ворчун смог уяснить, что никто из сидевших за столом сам воздушный шар не видел, но его видели родственники или знакомые, или родственники знакомых.

Из дальнейших расспросов Ворчун выяснил, в какую сторону им следует идти, чтобы попытаться обнаружить останки воздушного шара.

В это время Вольдемар уже почти клевал носом. Он привык в госпитале спать по двенадцать часов в сутки. Чтобы не чувствовать себя совсем ненужным в этой компании, он приветливо улыбался всем и считал своим долгом благодарить каждого. Под конец его бедная голова не выдержала обилия впечатлений этого напряженного дня. Он чуть не уснул тут же, за столом.

«Ну совсем как ребенок, – умиленно подумал Ворчун, которому, кстати, предстояло вести Вольдемара на второй этаж и укладывать его в постель. – Интересно, как он собирается завтра вставать так рано?»

Глава двадцать третья НАПАДЕНИЕ СНЕЖНОГО ЧЕЛОВЕКА

Владелец ослика подал свое транспортное средство к постоялому двору ровно в восемь часов утра. Участники спасательной экспедиции уже ждали старика. Увидев Вольдемара, ослик дружелюбно махнул ему хвостом.

Ворчун был свеж как огурчик. Глава экспедиции, напротив, выглядел ужасно. Ведь целых полчаса Ворчун щипал Вольдемара за нос и растирал ему уши, чтобы тот проснулся. Ворчун заставил его проглотить хотя бы яичницу. Ни о каком умывании не могло быть и речи. Яркий свет прекрасного солнечного утра резал глаза Вольдемару. В голове невыносимо шумело. Казалось, что все окрестные кошки специально собрались на газоне перед входом, чтобы своим оглушительным мяуканьем причинить несчастному Вольдемару максимум страданий.

Перспектива предстоящего путешествия, даже верхом на ослике, казалась Вольдемару, мягко говоря, малопривлекательной. Если быть до конца откровенным, он просто боялся, что его через пару километров стошнит. Но, как говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж!

Ворчун вел ослика под уздцы, а Вольдемара пристегнули к седлу ремнем и еще привязали веревками. Толстяк и Малыш брели позади, подстраховывая парня, чтобы тот случайно не свалился.

Первые три-четыре километра – полтора часа по горной тропинке – прошли для Вольдемара как в тумане. Ремни оказались отнюдь не лишними. Голова мальчика болталась из стороны в сторону, и всякий раз, когда ослик перешагивал камень, Вольдемар едва не падал с животного. Временами он принимался подозрительно икать, но Малыш вовремя давал парню воду.

Надо сказать, что горная дорога отнюдь не способствует восстановлению здоровья выздоравливающего. При каждом толчке тело Вольдемара подпрыгивало вместе с осликом, и многострадальная яичница подкатывала к самому горлу. Вольдемар пытался не жаловаться на жизнь, но мертвенная бледность его лица была более чем красноречива.