Мишка косолапый гору перелез - [11]
Для диагноза информации недостаточно.
Лестницу он нашел, но двери наверху все заперты, а ключи только у персонала. В лифт тоже не зайдешь, если кто-нибудь на сестринском посту не нажмет кнопку, чтобы открылись двери.
Что они там делают, когда совсем свихнулись?
— Одни просто сидят, — сказала Кристи. — Другие сидят и плачут. Третьи орут так, что дом как бы не рухнул. Бросьте, зачем это вам?
А иногда они опять приходят в себя.
— Заходишь к такому в комнату каждый день в течение года, и он тебя в упор не узнает. А потом в один прекрасный день: «О, привет, а домой меня когда выпишут?» Вдруг, ни с того ни с сего, он снова абсолютно нормальный.
Но ненадолго.
— Думаешь, ух, здорово, выздоровел. А потом он опять туда же. — Она щелкнула пальцами. — Вот прямо так.
В городе, где он когда-то работал, был книжный магазин, в который они с Фионой заходили раз или два в год. Покупать он ничего не собирался, но кое-какой давно заготовленный список книг у него был, и он взял две-три книги из списка, а потом купил еще одну, которую заметил случайно. Про Исландию. То была книга акварелей девятнадцатого века, написанных в Исландии какой-то путешественницей.
Говорить на языке матери Фиона так и не научилась и не выказывала большого почтения к сказаниям, этим языком хранимым, — тем сказаниям, понимать которые Грант обучал студентов и научные работы о которых писал и прежде и пишет теперь. Посвятил им, можно сказать, всю жизнь. Она же называла их героев «старикашкой Ньялом» и «старикашкой Снорри»[6]. Но к самой стране последние несколько лет стала проявлять некоторый интерес, начала заглядывать в путеводители. Прочитала о поездках Уильяма Морриса и У. X. Одена[7]. Но чтобы самой туда поехать — это нет. Говорила, что там чересчур несносная погода. А кроме того, по ее мнению, у каждого должно быть такое заветное место, о котором думаешь, много о нем знаешь и, быть может, стремишься туда душой… Но спешить с реальной поездкой совершенно не обязательно.
На курсе Гранта, когда он получил место преподавателя англосаксонской и древнескандинавской литературы, состав студентов вначале был вполне обыкновенным. Однако через несколько лет он заметил перемены. В учебные заведения стали возвращаться замужние женщины. Не с тем, чтобы повысить квалификацию и продвинуться по работе или на какую-либо работу устроиться, а просто так — просто они хотели получить возможность думать о чем-то более интересном и возвышенном, нежели домашнее хозяйство и незамысловатые хобби. Обогатить свою жизнь. Возможно, именно поэтому как-то так естественно получилось, что мужчины, которые их обучают, сами сделались частью их обогащения и стали этим женщинам казаться загадочнее и желаннее, чем те, кого они продолжали кормить обедами и с кем спали.
Обычно такие студентки выбирали себе специализацию по психологии, по истории культуры или по английской литературе. Иногда записывались на археологию или лингвистику, но, столкнувшись с первыми трудностями, бросали. Те же, кто записывался на курс Гранта, либо сами имели скандинавские корни, как Фиона, либо поднахватались скандинавской мифологии, наслушавшись опер Вагнера или начитавшись исторических романов. А несколько было таких, которые думали, будто он преподает кельтский язык: все кельтское для них обладало мистической притягательностью.
С абитуриентками из «кельтанутых» он разговаривал довольно резко — благо, сидеть по эту сторону преподавательского стола совсем не то, что стоять по ту.
— Хотите выучить красивый язык, идите и учите испанский. Хотя бы сможете им воспользоваться, съездив в Мексику.
Одни внимали предостережению и испарялись. Другим же в его суровом тоне слышался личный вызов. Эти начинали упорно трудиться, привнося в его кабинет, в его размеренную, вполне самодостаточную жизнь неожиданное смятение, вызываемое роскошью их женского расцвета, их зрелой податливостью, трепетной жаждой похвалы.
Он обратил внимание на женщину по имени Джеки Адамс. Она была полной противоположностью Фионе: пухленькая коротышка, темноглазая, экспансивная. И абсолютно чуждая иронии. Их роман продлился год, пока куда-то не перевели ее мужа. Когда, сидя в ее машине, они прощались, Джеки била безудержная дрожь, будто от переохлаждения. Потом она написала ему несколько писем, но их тон показался ему нервным и вычурным, и он никак не мог решить, что ей ответить. Так, в раздумьях, срок, подходящий для ответа, прошел, а он тем временем неожиданно оказался чудесным образом влюблен в девушку, которая по возрасту годилась Джеки в дочери.
Дело в том, что, пока он был плотно занят своей Джеки, произошла еще одна, совсем уже потрясающая перемена. В его кабинет стали являться длинноволосые юные девы в сандалиях на босу ногу и чуть ли не в открытую предлагать секс. Поиски осторожного подхода, завуалированные намеки на глубокое чувство, то есть все то, что требовалось с Джеки, с этими можно было пустить побоку, просто выкинуть в окошко. Его завертел какой-то смерч, вобравший в себя уже многих; желание воплощалось в действие с такой быстротой, что он даже засомневался: уж не упускает ли чего? А что до сожалений, то у кого на них есть время? Некоторые, как он слышал, заводили интрижки даже с несколькими одновременно, кидались во все тяжкие, рисковали. Вокруг забушевали жестокие скандалы, переходящие в драмы самого высокого градуса, но ему почему-то казалось, что лучше пускай уж так, чем никак. Не заставили себя ждать и репрессии — уволили одного, другого… Однако уволенные всего лишь пошли преподавать в университеты поменьше — там и с терпимостью попроще — или в «открытые учебные центры», а многие из брошенных жен, оправившись от шока, тут же переняли у соблазнительниц их мужей как стиль одежды, так и сексуальную беспечность. Вечеринки в кругу коллег, когда-то столь предсказуемые, превратились в минное поле. Все это приняло масштаб эпидемии, вроде знаменитой «испанки». Только на этот раз люди сами гонялись за вирусом, и мало кто в возрасте от шестнадцати до шестидесяти не стремился тоже заразиться.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. В своем новейшем сборнике «Дороже самой жизни» Манро опять вдыхает в героев настоящую жизнь со всеми ее изъянами и нюансами.
Джулиет двадцать один. Она преподает в школе совсем нетипичный для молодой девушки предмет — латынь. Кажется, она только вступает в жизнь, но уже с каким-то грузом и как-то печально. Что готовит ей судьба? Насколько она сама вольна выбирать свой путь? И каково это — чувствовать, что отличаешься от остальных?Рассказ известной канадской писательницы Элис Манро.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Вот уже тридцать лет Элис Манро называют лучшим в мире автором коротких рассказов, но к российскому читателю ее книги приходят только теперь, после того, как писательница получила Нобелевскую премию по литературе. Критика постоянно сравнивает Манро с Чеховым, и это сравнение не лишено оснований: подобно русскому писателю, она умеет рассказать историю так, что читатели, даже принадлежащие к совсем другой культуре, узнают в героях самих себя. Сдержанность, демократизм, правдивость, понимание тончайших оттенков женской психологии, способность вызывать душевные потрясения – вот главные приметы стиля великой писательницы.
Канадская писательница Элис Манро (р. 1931) практически неизвестна русскоязычному читателю. В 2010 году в рубрике "Переводческий дебют" журнал "Иностранная литература" опубликовал рассказ Элис Манро в переводе журналистки Ольги Адаменко.Влияет ли физический изъян на судьбу человека? Как строятся отношения такого человека с окружающими? Где грань между добротой и ханжеством?Рассказ Элис Манро "Лицо" — это рассказ о людях.
Элис Манро — современная канадская писательница, лауреат Нобелевской премии в области литературы 2013 года. Рассказ «Лес», обманчиво простой по форме и воплощению, — первый и один из немногих ее рассказов, переведенных на русский язык.Существование Роя Фаулера неразрывно связано с землей, ее природным богатством и щедростью. Слывущий в родном городке Логан (Онтарио) чудаком и эксцентриком, он чувствует себя самим собой вдали от людей, наедине с лесной чащобой, которая для него и источник хлеба насущного, и источник неподдельного вдохновения.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Поэтический раздел. Стихи из книги «Домашняя утварь» сербского поэта Здравко Кецмана (1948). Перевод и вступление Жанны Перковской. Содержание стихотворений — раздел имущества между членами семьи, символизирующий собой крах традиционного крестьянского уклада.
Три диковинных рассказа аргентинца Антонио Ди Бенедетто (1922–1986). В первом — бродячий кот опознает преступника; во втором — убийца замаливает грех очень своеобразным «столпничеством»; в третьем — деревенская девочка обнаруживает противоестественные способности к игре, будь то шахматы, карты и проч. Перевод с испанского Александра Казачкова.
Следом — по порядку, да и по смыслу — пьеса известного немецкого драматурга, прозаика и эссеиста Бото Штрауса (1944). По смыслу, потому что пьеса «Неожиданное возвращение», как и новелла Э. Манро, тоже посвящена психологическим хитросплетениям супружеской жизни. Вступление и перевод искусствоведа Владимира Колязина.
В рубрике «Документальная проза» — главы из книги американца Брайана Кастнера «Долгая прогулка» с подзаголовком «Повесть о войне и о жизни по возвращению с войны». Автор служил командиром саперного подразделения ВВС США и описывает две свои командировки в Ирак в 2005–2006 гг. Сознание исполненного долга, солдатское братство и, вместе с тем, — тяжелая психическая травма, быть может, неисцелимая… Перевод Дмитрия Арша.