Миры и Цивилизации - [17]

— Доброе утро! О, ты уже уходишь? Так рано? — удивилась она. — Сейчас мы будем завтракать.

— Доброе утро, мата джи! Нет, спасибо. Я возьму с собой только лепёшку.

— Вот, возьми, Юрий джи, это господин Мадхуп передаёт с тобой денег на монастырь. Жаль, что ты уходишь. Я полюбила тебя, как сына. Будешь в наших краях — милости прошу в гости. Подожди, сейчас шофёр отвезёт тебя, куда скажешь.

— Нет, спасибо, мата джи, я пешком, — отказался Юрий. — Где вы видели послушников монастыря, разъезжающего в авто? — пошутил он.

И, поклонившись ей на прощание, вышел. Со всеми остальными он попрощался ещё вчера после ужина — чтобы сократить проводы. Выйдя за ворота, он дошёл до угла и исчез за поворотом.

И что бы он сказал Ананде, если б она увидела, как он растаял, телепортировавшись? Наверное: «Не верьте глазам своим, мата джи. Где вы видели послушников монастыря, летающих по воздуху?»

* * *

И вот Юрий снова оказался в гималайской пещере.

Напротив него вновь сидел коварный и опасный Алексей Матвеевич, притворяясь добрым дедушкой. У входа был слышен разговор, в котором особо выделяется голос стального блондина Алика. Кажется — карусель, несущая Юрия по завихреньям майи, наконец, остановилась…

— Я думал, ты из этого ступора уже не выйдешь! — воскликнул Алексей Матвеевич. — Что с тобой было? Каталепсия?

— Мне надо на воздух, — сказал Юрий, отставив миску с кашей и поднимаясь с камня.

— Я провожу, — двинулся следом за ним Алексей Матвеевич.

Юрий, делая вид, что едва передвигает ноги, вышел из пещеры и добрёл до края дороги. Попытался сесть на большой плоский камень и вдруг схватился за грудь. Всё было разыграно по пьесе, как и советовал Тинджол.

— Воды! Прошу вас! Скорее! — крикнул он Алексею Матвеевичу, кинувшемуся к нему с ошалевшими глазами.

— Воды сюда! — по эстафете крикнул тот, остановившись и обернувшись к своей свите. Алик, стоявший с сигаретой у входа, мгновенно выхватив из кармана фляжку, бросился к нему. Но было поздно…

Юрий пошатнулся и скатился с дороги к краю пропасти. Алексей Матвеевич подбежал, наклонился, попытавшись ухватить его, но ему это не удалось. Мальчишка тряпичной куклой скатился вниз, в глубокую пропасть, и упал в бурный речной поток. Только мелькнула в волнах его куртка.

Алексей Матвеевич, сам едва удержавшись на краю обрыва, с ужасом уставился вниз. Алик, подбежав, встал рядом. Внизу уже не было никого. Тут же подтянулись и бойцы — дозорные по тревоге подняли весь лагерь. Но какой от них был толк? Поднялся гвалт. Кто-то удручённо цокал языком, объясняя происшедшее вновь пришедшим. Кто-то заявил, что хорошо бы выловить из реки труп — как доказательство. Ему возразили, что это невозможно, потому что течение тут бешенное. Да и спускаться придётся долго — труп уже унесёт далеко по течению. Разве что прыгнуть вслед за ним. Тем временем куртка Юрий, всё реже мелькавшая в волнах, совсем исчезла в бурных струях потока.

И только тут Алексей Матвеевич, впавший в не меньший ступор, чем до этого сам мальчишка, ожил и заорал:

— Немедленно! Мать вашу… . Что стоите? Вниз! — И выхватил пистолет. — Если надо — прыгайте! Всех расстреляю! Достать! Выловить!

Рядом с ним мгновенно никого не стало. Все знали, что этот старик — бешенный и на такое способен, что рассказать страшно. Поэтому повторять ему не пришлось. Алик и бойцы, схватив верёвки и крючья, и, рискуя жизнью, стали спускаться вниз по опасным уступам. Поскольку другого спуска не было. Да уж лучше упасть в пропасть, чем оставаться с их командиром, когда тот в ярости…

Когда Алексей Матвеевич пришёл в себя, вокруг стояла тишина. Лишь валялась на земле чья-то тюбетейка, нелепая в своей будничности. Да поодаль мерно жевали овёс ишаки. Никого.

Несмотря на уже глубокую ночь, Алексей Матвеевич вскочил на подвернувшегося ишака и помчался назад, в сторону дацана. Мальчишка там! И он непременно его найдёт. И убьёт! И всех там бьёт! Не оставит в живых никого! Они должны за всё ответить!

Лишь к концу следующего дня усталый, голодный и бесконечно злой Алексей Матвеевич добрался, наконец, до монастыря, полночи проблуждавший по скалам. Зачем он туда приехал, Алексей Матвеевич и сам уже не знал. Скорее всего, его пригнала туда бессильная ярость. Как он не был потрясён гибелью мальчишки, но всё ж он прихватил с собой автомат и достаточное количество обойм.

Лишь под утро бесконечно злой Алексей Матвеевич добрался, наконец, до монастыря. Зачем — он и сам уже не помнил. Как не был он потрясён, но Алексей Матвеевич всё ж прихватил с собой автомат и достаточное количество обойм.

Но и тут его постигло разочарование.

Ворота дацана были открыты настежь, а внутри не оказалось ни одного монаха. Лишь сильный утренний ветер с вершин гор добровольно крутил молитвенные барабаны и развевал ленточки на древе желаний, символизирующем то дерево, под которым некогда сидел мудрец Гаутама, отказавшийся от любых желаний. И боги иногда обладают юмором.

Алексей Матвеевич деловито расстрелял все свои обоймы в эти дурацкие разноцветные ленточки и выбил выстрелами все стёкла окон в монашеских кельях. Будут помнить его! Гады!