Миры и Цивилизации - [15]

Файяз обнял Юрия и сказал:

— Спасибо. Я рад, что встретился с тобой, Юрий бхаи, брат мой.

* * *

С этого дня Ананда часто видела их на террасе беседующими за чаем. Или сидящими на подушках в позе лотоса в комнате сына и сосредоточенно медитирующими. И это её Файяз? Бездельник и лентяй, гурман и повеса.

Однажды она с опаской спросила у него:

— Файяз, путр джи, дорогой сын, уж не вздумал ли ты пойти в монахи? Этого мне только не хватало! Дочь — в инвалидной коляске, сын — в ашраме. А я одинока, всеми забыта и несчастна. За что мне это.

— Нет, мата джи, не волнуйся, — поцеловал её в щёку преображённый сын. — Прости меня, если я тебя когда-то обижал. Я очень люблю вас с баба — с папой, и не оставлю никогда. И Индиру, мою путри джи, дорогую сестрицу, разумеется, тоже. Вы самые близкие мне люди. Хотя мне очень хотелось бы достигнуть истинной просветлённости. Но я попытаюсь сделать это в миру. И такой Путь существует — Путь благонравного и достойного человека, Срединный Путь Будды Шакьямуни.

И, мама, у меня есть разговор к вам с отцом. Как ты думаешь, он не будет против, если я переведусь в другой институт?

— В другой? О, Шива! Почему? — испугалась Ананда. Она не чаяла, когда сын хотя бы этот окончит.

— Хочу выучиться на компьютерного программиста или что там ещё есть подходящее? Чтобы помогать отцу в нашем семейном деле. Или, может, просто перейти на финансовый факультет? Короче — надо нам посоветоваться.

— Ой, неужели Шива услышал мои молитвы? — воскликнула Ананда. — Я так я рада, сынок! А отец…  он, конечно, будет не против. Нет, он будет просто счастлив!

Мадхуп действительно встретил эту новость с радостью. Он всегда мечтал о том, чтобы сын участвовал в его делах и когда-нибудь принял от него бизнес. Но не хотел навязывать сыну своё мнение. И хорошо понимал, кто помог изменить его взгляд на своё будущее.

Вскоре Файяз действительно перевёлся в финансовый институт. Мадхуп сказал ему, что хорошего специалиста по цифровой технике всегда можно нанять, а вот финансами и управлением лучше заниматься самому.

Ананда и Мадхуп никогда даже не думали, что их Файяз способен на столь разумные поступки. Он сильно изменился с тех пор, как в их доме поселился гость.

Даже Тийа, которая считала поселившегося в доме тибетского послушника Юрия всего лишь чудаком, увлекшегося небывальщиной, заметила, что Файяз из-за его присутствия стал другим человеком. И впервые обратила на юношу внимание, признавшись себе, что Файяз давно ей нравится. Иначе бы она так не ругала его, наставляя на путь истинный. Какое, казалось бы, ей дело до него? И не злила бы его, в надежде, что ради неё он исправится. Вот и исправился. Ведь этого она хотела? И что теперь? Продолжать делать вид, что всё по-прежнему? И только посмеиваться над его попытками подрулить к ней?

В общем, Тийа и сама не заметила, как стала подружкой Файяза.

Как и боялись бывшие дружки Файяза — Сатиш и Рамеш, она, истинная Лакшми и Шакти, снизошла до него, поменяв его отношение ко всем ценностям этого мира. Этот преобразившийся мужчина — нежный, добрый, ответственный, интересующийся не собой, а близкими людьми, заботящийся о них и своём месте в мире — ей всерьёз нравился. С ним уже можно было строить общие планы.

Ананда с Мадхупом не могли нарадоваться тому, как теперь повернулась их жизнь. И будущее дочери и их семейное дело были теперь в надёжных руках. А сам Файяз также — в не менее надёжных, женских…  объятиях. Тийя практически стала членом их семьи.

В доме наступила гармония и расцвело счастье.

«И всё благодаря этому юноше, послушнику тибетского монастыря. Как видно, бог Шива прислал его к нашим воротам», - благодарно думал Мадхуп, внося очередную сумму на украшение храма Шивы.

* * *

«Как мне дальше путешествовать по майе, чтобы её крючки не вонзились в меня? Вот я уже полюбил всех, кто живёт в этом доме и, кажется, не смогу и дня прожить без их добрых улыбок. Любовь, нежность, дружба — это очень сильные привязки майи, на долгие жизни удерживающие Душу в колесе сансары. Философ должен быть один или, по крайней мере, его друзья должны также быть вне майи. Да, Индира из таковых. Но она крепко связана родственными узами с членами своей семьи. Привязался к ним и я. И уже ум мой всё чаще погружается в их дела, речи, заботы и всё реже в медитации — мокшу, самадху, нирвану. Я теряю Путь…» — думал Юрий вечером, сидя на террасе.

Весь дом уже спал, один он сидел тут, якобы, любуясь на звёзды, а на самом деле — набираясь решительности, чтобы двинуться дальше.

«Остановка слишком затянулась. Монаху нельзя ни к кому и ни к кому чему привыкать. Себя потеряешь, заблудишься в колесе сансары. Для чего-то обстоятельства сложились так, что я оказался в Дели. Но всё что мог, я здесь сделал. Думаю, Файяз меня не подведёт. Ему хватило толчка, а дальше он пошёл сам. Да и Тийа не даст ему сбиться с Пути. Индира…  она давно идёт своим Путём — Путём любви и сострадания. Гуркиран-баба её не оставит. Он обещал. Что ещё?

Я рад, что скоро состоится свадьба Файяза и Тийи, а также — Рохана и Фейрузи. Все здесь имеют родную душу, — улыбнулся Юрий. — Только я — одинокий странник на Земле. Хотя, это же был мой выбор. Кто идёт по Духовному Пути, тот всегда одинок. А уходящий далеко вперёд, не имеет попутчиков. Как там мой дацан, мой дом родной?»