Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [127]

Купер негодующе айкнул:

- Ты зачем так делаешь? Мне же больно!

- И хорошо, что больно. У тебя какая-то драконья истерика, ты помнишь, сколько ты уже ржешь?

- И что с того? Весело мне с тобой, человечек!

Вальд снова дернул за волосину, приложив в этот раз гораздо больше усилий. Купер айкнул еще

громче:

- Я сейчас в тебя пламенем, наверное, фыркну, чтобы так не делал больше. Это мое самое больное

место, а ты, гад мелкий, этим и пользуешься!

- А как еще с тобой совладать? То у меня крыша ехала, теперь у тебя. Ты никакими драконьими

увеселителями не пользуешься?

- Какие-такие увеселители? Ну-ка, здесь поподробнее бы, - изобразил на улыбающейся морде

любопытство и бесконечное терпение, даже передней лапой облокотился на песок.

- Нее, раз не знаешь, ну и замечательно, я тебе как-нибудь в другой раз расскажу. Давай пошли, а то

спать я уже начинаю хотеть.

- Все тебе идти и идти. Толку-то от нашего хождения. На месте стоим. У меня скоро крылья

заржавеют.

- Что ты врешь, как они у тебя заржавеют — теперь уже Вальд засмеялся, представив себе, как

дракон будет летать, с противным скрипом размахивая крыльями. И хлопья ржавчины будут

валиться, покрывая безымянные просторы хронилищ.

Купер насупился и заявил, что вообще не будет разговаривать теперь с двуногим. Вальд хохотнул

довольно:

- Ну да, а ты-то у нас многоножка. Ты крылья посчитал, многоногий друг мой? Гусеница!

Дракон фыркнул, но промолчал. В этом уголке хронилищ стало гораздо темнее, чем раньше, и это

начинало напрягать. Дракон ускорил шаг, стараясь отдалиться от Вальда, и со всего размаха

наткнулся на какую-то преграду. Морда пострадала больше всего — нос почти расплющило,

214

21

размазав по вроде бы каменной стене. Вальд, шедший поодаль, засмеялся вновь. Купер осторожно

провел крылом по преграде — она была невидима, но ощутима, словно камень стал прозрачным.

- Ты чего? Ты теперь так летаешь? Или разминаешься, чтобы крылышки не заржавели? - и

замолчал, с маху впечатавшись в невидимую стену.

- Я пытался тебя предупредить, но ты же не смотришь.

Вальд почесал затылок, эка волосища отросли, потом залез в бороду, пытаясь распутать:

- Ладно, мир. Посмеялись и хватит. Это что такое тут?

- Без малейшего понятия. Оно высокое — я крылом не могу дотянуться до верха, оно плотное,

когтем не пробить, сейчас еще огнем попробую.

- Эй! Не вздумай! Ты нас поджаришь! Места мало! Тут от твоего факела такое начнется!

Купер сконфуженное понурился:

- Э! Извини, извини, не подумал. Что делать-то?

- И я не знаю. Смотри, а на той стороне вроде что-то или кто-то шевелится? Погоди-ка, - друзья

затаили дыхание, но услышали лишь крайне медлительную, крайне раздражающую этой

медлительностью, приглушенную капель. Вальд неожиданно зевнул:

- Что-то я устал уже. Мы давно идем? Я здесь совсем растерял все свои способности. Время — и то

не чувствую.

- Не знаю. Мне кажется уже, что мы тут с тобой с самого рождения бродим. Мне кажется, что я

тебя знаю всю свою жизнь, что ты всегда шел со мной рядом.

- Ага. И мы с тобой всю жизнь идем и идем. А сейчас давай поспим, а? - Вальд длинно, вкусно

зевнул, и через мгновение уже спал, прислонившись к прохладной каменной стене.

И снилось ему, что ему снова лет пять, что он рядом с мамой, и она смешит его, и тянет к

нему руки. А в его руках - Кузя, тот самый деревянный человечек, которого мама сделала своими

такими умелыми руками. «Чтобы у ребенка была хоть какая-то игрушка», - она всегда старалась его

растормошить, чтобы не сидел мальчик без дела. Кузя где-то потом затерялся во времена их

сумасшедших приключений. А вот теперь всплыл, и Вальд даже вспомнил, как звал своего

деревянного дружка. И солнца, во сне светят все дневные светила, и вроде бы полдень и тепло, и

свет такой яркий и такой радостный, сулящий впереди только хорошее. Вальд заворочался, пытаясь

удержать этот чудный сон, удержать ощущение света и радости. Но сон закончился — на смену ему

явилась вязкая тягучая темнота, поглотившая его. Вальд крепко уснул, и в этот раз ему ничего не

снилось.

Глава 33.

Вот и встретились.

Янина вздохнула и открыла глаза. Да, это точно хронилища. Ни с чем не спутать. Особенно

запах. Словно все неудачники, которые рождались на Зории, вздохнули и выдохнули разом,

215

21

заполнив владения Хрона зловонием разлагающихся надежд. Запах пыли, отчаяния, забвения,

тайных подленьких желаний, блевотины, запекшейся крови, высохшей спермы и дерьма —

истинный запах хронилищ. И пока ты его там чувствуешь — ты жив и помнишь об этом. И пока

помнишь — ты неуязвим и имеешь небольшой шанс выбраться отсюда. Живым. Нужна лишь такая

малость — помнить о том, что ты жив.

Крепко сжимая в руках Книгу теней, Янина шагнула вперед, и едва не упала на камни,

споткнувшись обо что-то. Камень. С одной стороны измазан чем-то красновато-бурым, чешуйки

вон высохли и отваливаются от гладкой поверхности. И ведьмино чутье подсказало, что это,