Мир меняющие. Один лишь миг. Книга 2 - [126]

малыш, Вальд, уже изгладился из памяти, словно его и не было. Оставив лишь мимолетное

сожаление, словно о несбывшейся мечте. Или видишь сон, в котором ты так счастлив, и ты

помнишь обо всем в момент пробуждения, но днем сон тает, исчезает и радостное ощущение, и ты

вновь оказываешься там, где ты должен быть, и тоска о несбывшемся подступает все ближе.

Селена подтянула колени к груди, устраиваясь поудобнее — насколько это вообще возможно на

камнях — и уснула, вымотанная донельзя своей гневной вспышкой.

Проснувшись, Селена села, еще не открывая глаз, и пребольно ударилась о каменную стену.

Ойкнула от боли. Открыла глаза и застонала от разочарования — так хотелось, чтобы этот темный

каменный мешок оказался всего лишь плохим сном. Но и в хронилище случаются разочарования,

пыльный зал теперь виделся таким родным и безопасным, хотя воспоминания о нем уже начали

подергиваться мутной пленкой забытья. Селена доползла до воды, вновь напилась вдоволь. Хоть

смерть от жажды ей не грозит. Потом начала кричать, пытаясь докричаться хоть до кого-то.

Тишина. Лишь слышна какая-то далекая, медленная, сводящая с ума этой своей медлительностью,

капель. Прижалась спиной к прохладной стене, и вновь непрошеные воспоминания заполонили

разум — снова этот темноволосый смеющийся мальчуган, снова пески и солнца, яркие,

212

21

полуденные... От этого видения стало и вовсе тоскливо, подступили жгучие слезы, сдавило горло.

Селена рыдала, пока силы не оставили ее, пока глаза устало не сомкнулись, и милосердный сон не

унес ее отсюда.

Просыпаясь каждый раз в этой чернильной темноте, Селена все больше впадала в отчаяние.

Она очень сильно исхудала — хотя, казалось бы, здесь пища не должна иметь значения — все же

мертвы и так. Но для нее, видимо, еда была нужна. Силы покидали Селену. Воля к жизни

держалась лишь на тонюсенькой ниточке надежды — слепой, ни на чем не основанной. Шаря

вокруг себя, Селена нашла камень с очень острой гранью и теперь могла в любой момент

прекратить эти мучения, но что-то ее останавливало. Она лишь оттачивала острые грани камня,

пока добилась бритвенной остроты. И Селена тянула свое незавидное существование — падшие

спешенные были гораздо счастливее ее, хотя они бы с ней, пожалуй, поспорили. Спешенные могли

видеть других и могли хоть как-то общаться. Могли видеть свет — пусть пыльный, и

однообразный, но все же свет. Она так скучала по свету. Изредка перед внутренним зрением

появлялись видения: восходы и закаты, лучик сквозь каплю воды, висящую на паутинке, все

радуги, виденные за всю жизнь... Селена все больше времени проводила в полусне, который

заменял ей бодрствование, теряя связь и с этой реальностью. Воспоминания о давнем прошлом так

и не вернулись — слишком велика власть темнобородого — вновь вспоминался лишь смеющийся

мальчик, тянущий к ней руки, или убегающий, или играющий с какой-то фигуркой — куклой или

чем то наподобие. Селена пыталась вспомнить эту куклу, но мысли разбегались, своим

мельтешением нагоняя сон. Вскоре она навсегда уснет и не проснется. И не нужен будет этот

прохладный камень с его бритвенной остротой. Эта мысль приносила успокоение. Селена вновь

заснула. Она пыталась считать свои пробуждения, но вскоре забросила это бесполезное занятие.

И снова — тишина... И снова медленная далекая капель...

Селена открыла глаза. Каменная стена, что служила опорой в краткие мгновения

бодрствования, показалась прозрачной — после кромешного мрака начали сдавать глаза? Но за

этой призрачной прозрачностью что-то двигалось. Селена закричала, вскочила, обдирая руки

долбила по камню, пока вновь не обессилела. В изнеможении рухнула на каменное крошево. Слезы

иссякли. Надежда угасала. Воспоминания стирались. Уже не было в мыслях смеющегося мальчика,

как не было и пыльного зала с кружащими спешенными, не было Аля. Перед глазами лишь

маячили два багровых пятна. Так похожих на глаза Хрона. И они выцветали, пропадая во мраке.

Селена вновь впала в беспамятство...

И снова — тишина... И снова медленная далекая капель...

Пробуждений становилось все меньше. Голод, жажда ее уже давно не мучили. Необходимость

испражняться и мочиться давным-давно исчезла. Она могла пока еще дышать и моргать. Перестать

дышать, смежить уставшие веки, забыть о муке... Исчезнет все, исчезнет и Селена.

213

21

Тишина… Тьма… Почти полное беззвучие — лишь медленная далекая капель… Появись

сейчас хоть лучик света, хоть посторонний звук — они будут пугать. Пусть уж останется так, как

есть. И снова — тишина... И снова медленная капель.…

Глава 32.

Черное безмолвие.

—Слушай, хватит ржать уже, мне кажется, мы тут кругами ходим!

Дракон снова загрохотал-засмеялся, не в силах сдержаться. Вальд подобрался ближе к морде и

дернул за толстенную волосину, торчащую из-под носа — драконьи усы, что ли?