— Ты понял, глупый, что я не предала нашей любви, — она судорожно вздохнула.
— Да, да, да.
— Саша, милый, там было так… Они думали, что я эта… Понимаешь? Ну, в общем…
— Успокойся, малыш, — Саша подтолкнул ее к машине.
Сел рядом с ней, дверцу не захлопнул. Тут только Ксения вспомнила про Вадима.
— Вадик, — торжественно сообщила она, — теперь ты понимаешь меня?
Она многозначительно повела глазами в сторону своего ненаглядного.
— Это Вадим, — сказала Саше. — Он немного такой серый, но очень добрый. Вы подружитесь, вот увидите.
Саша отдал ей коробочку с подарком. Она, как водится, ойкнула, но открывать ее не стала и сразу забыла про подарок.
— Они, представляете, приняли меня за такую…
Она коротко хохотнула, и Вадим поежился от предчувствия наступающей истерики. Саша положил ей руку на колено.
— Ксения, ты тут такого понаделала…
— Я знаю, милый. Но ты понимаешь меня?
— Не перебивай. Я обо всем договорился, только надо сегодня же упросить пострадавших, чтоб они забрали заявление, именно сегодня. Время есть.
Она честно постаралась понять, о чем речь, явно до нее не дошло, но она кивнула.
— Мне надо идти, — сказал Саша. — Меня Светлана ждет. Ты поймешь, да? Дай я поцелую тебя.
Они обнялись на прощание, и он ушел. Поймал невдалеке такси.
— Мы могли б подвезти его, — сказала Ксения. — Надо было…
Вадим медленно поехал по улице.
— Но он все-таки пришел, правда?! Не каждый…
Вадим внимательно смотрел на дорогу. Она и не ждала его ответа. Заранее догадывалась о нем.
— Но зато мне все ясно, правда?!
Повторила без интонации:
— Теперь все ясно.
— Только без истерик, — предупредил Вадим.
— Что ты?! — она закашлялась, потом вдруг неожиданно вскрикнула. — Что ж я наделала, мама?!
— Только спокойно, — пробормотал Вадим. — Поставь музыку.
Она бросилась ставить кассету, вроде Вадиму это было нужно позарез, срочно.
Наткнулась на свое фото, смяла его в кулаке.
Зазвучала музыка.
— «Смоки»? — спросил он.
— Вадим, — она старательно не смотрела на него, — если когда-нибудь… Если ты заболеешь или что еще… Без всякого… От меня ведь тоже польза может быть. Честно!
Неразлучные вернулись они на то место, где так удачно познакомились в начале вечера — Галка должна была прийти в пять и опаздывала ровно на десять минут.
— Мы знакомы три часа сорок две минуты, — сказал Вадим, глянув на часы. — Я как раз злился на свою девушку…
— Я тебя с ней помирю, — сказала она.
— Спасибо.
Они разыскали дом, где жили родители украденного ребенка.
— Здесь, — сказала Ксения.
— Я не пойду, — сказал Вадим. — Подождать подожду, а идти — нет… Главное, поплачь, прощения попроси. И обязательно поплачь! Поймут. Тоже ведь люди. Мол, заберите заявление, пожалуйста.
Она вышла, осторожно, без звука, прикрыла дверцу. Стояла.
— Ну? — сказал он.
— Боюсь, — она зябко поежилась.
Вадим вздохнул, вышел из машины. Они вошли в подъезд вместе. Ксения позвонила в квартиру, выглянула ее подружка. Они с Вадимом узнали друг друга, взаимно поняли, что друзьями им не быть никогда, отвернулись. Ксения пошепталась с ней. Подружка скрылась.
— Жена с ребенком в больнице… Из-за меня.
— Муж-то остался?
— Я боюсь, — прошептала она.
— Квартира?
— Шестнадцать.
Они поднялись на этаж.
— Звони! — сказал Вадим.
Дверь отворилась сразу, будто их ждали. Здоровый парень в той же спортивной форме, что и три часа назад, появился в дверях. Ксения не успела и рта раскрыть, парень отбросил ее в сторону, кинулся на Вадима.
— Гад! — зарычал он, бил его с двух рук, остервенело, беспорядочно, сильно. — Ребенка, гады! Ребенка?
Ксения цеплялась за него, он откидывал ее свободной рукой.
— Это не он! Он не виноват!.. Он не виноват!!! — голосила она по-бабьи.
Вадим пытался увернуться от разъяренного парня, неудачно встал спиной к лестнице, пропустил удар и покатился по ступеням. Ксения бросилась за ним.
— Не надо! Не надо! — умоляюще просила она парня. Захлопнулась дверь. Ксения опустилась на колени перед Вадимом. Он сидел на полу, качался от боли, придерживая левое плечо.
— Вадик, Вадик, миленький…
— Только спокойно, — пробормотал он, сплюнул тягучий комок слизи, отер губы, ладонь покраснела от крови. — Только спокойно. Не реветь!..
Опираясь на ее плечо, поднялся.
Внизу у машины спросил:
— Машину сможешь вести? Я спрашиваю, можешь? Учил же тебя этот… неповторимый?
Водила она очень плохо, и правая рука его для страховки лежала на рулевом колесе.
— Переключись, — говорил он. — Тормоз… Так…
Остановились у ресторана, он вытащил деньги.
— Чего-нибудь… Денег не жалей… Конфеты, фрукты…
Она замотала головой.
— Я никуда не пойду. Я не пойду к ней… Я не должна…
— Кому сказал! — закричал Вадим. — Я кому говорю?!
Смотрел ей в спину, пока она не скрылась за тяжелыми дверями.
И опять она сидела за рулем, и машина неторопливо, дерганно подкатила к больнице. Ксения не хотела выходить. Он обошел машину, вытащил ее на улицу, наклонился, достал большой бумажный кулек из ресторана, сунул ей в руки, взял крепко под локоть и повел ко входу.
— Пусть меня лучше судят… Я должна… Пусть меня бьют… Может, я хочу, чтоб меня судили…
Вадим молча втащил ее в вестибюль.
— Уже поздно, — ухватилась она за возможность ничего не делать, — не пустят.
