Милость Господа Бога - [26]

— Где ты взял это имя?

— Так звали тестя доктора Бюндера. Он угощал меня вкусными вещами.

— А еще какие имена ты придумал?

— Близнецов я назвал Лукасом и Саулом из Таршиша.

— Где ты взял эти имена?

— Слышал от доктора Бюндера.

Коун набросил на себя халат, они оба уселись в качалки и посмотрели друг на друга. Коун спросил, являются ли все пятеро одной семьей.

— Нет, они встретились после Потопа и вместе перебирались с острова на остров, пока не попали сюда.

— А где они были во время Потопа?

Буз сказал, что не знает. Возможно, сидели на деревьях. Он сказал, что Мария Магдалина любит Мельхиора и в хороших отношениях с близнецами, а Эсава терпеть не может, потому что у того только секс на уме.

— Она дала тебе обещание?

— Не то чтобы обещала, но она сказала, что в качестве любовника предпочитает меня. Но если к тому времени, когда у нее начнется течка, я не успею созреть, то она не знает.

— Я думаю, ты уже почти созрел.

Вспышки зарницы озаряли пещеру.

— Что это такое? — нервно спросил Буз.

Коун объяснил, что это электрические разряды и они не опасны.

— Почему я об этом до сих пор ничего не знаю?

Коун признал, что ни разу не подумал рассказать ему об этом. Бюндер тоже вряд ли упоминал об электричестве.

— Я не могу рассказать тебе все.

Буз сказал, что имеет полное право знать обо всем, что происходит в мире, не спрашивая на то разрешения у людей.

— Много ли здесь людей? Но если бы ты чаще по вечерам приходил домой и меньше заботился бы о своей половой зрелости, ты мог бы узнать много интересного.

Буз сказал, что у него своя жизнь и он будет жить, как ему заблагорассудится.

Последнее время Буз стал очень раздражительным. Возможно, это имеет отношение к половому созреванию. Лучше с ним не спорить. Он сказал Бузу, что хотел бы как-то организовать их совместную жизнь и чтобы шимпанзе подчинялись законам острова.

— Что еще за законы?

— Те, которые мы вместе примем. Но ничего не может получиться до тех пор, пока они не научатся общаться. То есть говорить на одном языке. Может быть, стоит сперва поучить наших шимпанзе языку знаков? Ты знаешь систему Амеслана. Я ее тоже немного знаю. Если бы они согласились приходить сюда на занятия, мы могли бы обучать их и они каждый день усваивали бы по нескольку знаков. Для начала и это неплохо.

Буз даже подпрыгнул.

— По-твоему, конечно, я думаю только о сексе, а я, между прочим, за это время обучил их всех английскому.

Коун был потрясен.

— Ты не шутишь? Ты полагаешь, что это может быть?

— Это не «может быть» — это уже есть.

Коун взял назад свое замечание о времяпрепровождении Буза. Он зажег лампу и раздвинул ветки плюща, прикрывавшие вход.

От холмов по земле протянулись длинные извилистые тени.

— Но ведь у них нет для этого речевого аппарата. У них нет такого горла, как у человека и как у тебя.

— Произношение у них хуже моего, но они говорят, потому что поверили.

— В кого и во что?

— В то, что я им говорил.

— Что же ты им сказал?

— Что если они поверят, то смогут заговорить.

— Невероятно! Если это так, то это чудо!

Буз повторил, что так оно и есть. И еще он сказал, что на острове происходят удивительные вещи.

— В этом году больше фруктов, и они вкуснее, чем были прежде. В извилистых коридорах пещеры, которую мы с тобой однажды нашли, я слышал звуки волшебной музыки, гораздо более красивой, чем в твоем граммофоне. И наконец — мои друзья. Они научились говорить, потому что у них есть вера. Если у тебя тоже есть вера, ты тоже услышишь, как они говорят.

Коун тихо сказал:

— У меня есть вера.

* * *

Каким образом шимпанзе удалось усвоить английский язык — никакому научному анализу не поддавалось, но факт оставался фактом: они его усвоили. Да и уместен ли был научный анализ в столь изменившемся мире? Ни о чем нельзя было говорить с уверенностью, отталкиваясь от предыдущего опыта. Однако после долгого периода сплошных неопределенностей, последовавшего за Великим Опустошением, Коун почувствовал, что в мире появился проблеск надежды и какой-то цели. Не то, чтобы можно было судить о Божественных намерениях, но зачем-то же Он допустил появление на острове группы обезьян, которые пережили Опустошение и Потоп. Разве не для того, чтобы прибыть на остров Коуна и изучить самый распространенный из числа языков «гомо сапиенс»? А может быть, эта Его милость распространилась и на самого Коуна?

В честь знаменательного события — распространения человеческой речи среди обезьян — Коун решил устроить седер[11]. Судя по всему, пятнадцатое число месяца нисана уже миновало, но за неимением календаря он не считал себя ответственным за неточную датировку праздников.

Да и не в дате дело — гораздо важнее, по мнению Коуна, было соблюсти дух и назначение торжества (так себе, небольшой семейный праздник, ничего особенного), с единственной целью собрать вместе всю компанию, чтобы каждый отблагодарил Кое-кого за ниспосланное добро. Что особенного в том, что они позволят себе в чрезвычайно скромной форме выразить благодарность Всевышнему за небольшое улучшение созданных Им немыслимых условий существования? В конце концов, и Его тоже нужно понять: у Него, должно быть, по горло всяких забот! И не мешает принять во внимание, что не всегда Первопричины являются первопричинами, а относительно населения их маленького островка у него могли быть и кое-какие «задние мысли».