Я тоже так думал, и ещё меня не покидали мысли о моих настоящих родителях. Кто они и почему отдали меня? И как брат Джека мог заранее узнать, что через много лет меня подбросят именно в тот дом? У моего нового отца ответов не было, у меня ― тем более.
Меня устроили в бывшей комнате Феникса. Скромная обстановка. Никаких картин или игрушек, кровать, слегка обгоревшие доски книжных полок и небольшого письменного стола. «Видно, мальчик любил играть с огнём, ― радостно хмыкал, ― прямо, как я. А книг-то сколько! Боги, да тут только про магию… Жуть, похоже мне и в этом мире от неё не избавиться».
Джек в прошлом был учителем магии и своих детей обучал сам, это мне было известно. Но со мной он не занимался. Усмехаясь, слушал мои истории, как меня выгоняли из школ и признали совершенно «неспособным» к обучению. Только качал головой и говорил: «Значит, твои родители не были магами, только и всего. В этом мире она тебе и не нужна, миллионы людей прекрасно без неё обходятся». Меня это устраивало, Джека ― тоже. Но однажды, когда я снова пожаловался на сон, который никак не мог вспомнить, он вдруг сказал:
«Знаешь, Мика, это, конечно, только догадка, а что, если тот порошок блокировал твои магические способности, а теперь они начинают проявляться? Например, во сне».
Я засмеялся.
― Да ни за что не поверю. Я и магия ― несовместимы. Кто только ни пробовал меня обучать. Я же не Ваш знаменитый Феникс, которому стоило только посмотреть на вещь, и она уже горела…
А после сделал «загадочное лицо» и показал пальцем на новую куртку отца, висевшую на спинке стула. Она вспыхнула и исчезла, оставив после себя горстку пепла. Я ойкнул. Джек сглотнул и посмотрел на меня недоверчиво, словно я только что провернул очередной свой фокус. Недавно увлёкся, книжка интересная про фокусы попалась…
― Где куртка, Мика, не шути со мной так, рассержусь!
― Па, она сама, клянусь, ― я первый раз назвал Джека так и увидел, как блеснули его глаза.
― Понятно, ― сказал он дрогнувшим голосом, ― тогда вот что, сын, бегом в мой кабинет!
― Зачем? Хочешь, попрошу прощения? ― испугался я, никогда не видевший его таким раньше. Глаза Джека подозрительно сияли.
― Я сказал ― в кабинет. И не заставляй меня повторять дважды. Я всех своих детей обучал сам. Теперь пришла твоя очередь, дурачок. В тебе проснулась магия. А ну, бегом…
И так мы начали заниматься. Каждый день, без выходных и перерывов на игры с друзьями до тех пор, пока приходила Луиза и веником выгоняла нас обоих. Не переставая при этом шутливо ворчать на мужа, «совсем замучившего бедного ребёнка».
Но, что самое удивительное, мне это нравилось. Я как будто очнулся, всё, чего мне теперь хотелось ― узнать, как можно больше. Джек был счастлив от моего усердия, вот когда мне пригодились книги Феникса. Если бы кто-то ещё полгода назад сказал мне, что после уроков в школе буду мчаться не в спортзал, а домой, чтобы снова учиться ― убил бы шутника на месте …
И тень во сне ко мне больше не приходила, словно успокоилась.
В тот вечер мы должны были поговорить с Джеком о переходах в другие миры. Это было безумно интересно, и я с нетерпеньем ждал наших занятий. Предварительно мне пришлось ему поклясться, что ни под каким видом, пока не достигну нужного уровня знаний, не буду даже пытаться пройти в другой мир. Зря Джек волновался за меня, я что, дурак что ли, так рисковать жизнью?
Мы, как обычно, засиделись до полуночи, и Луизе снова пришлось разгонять нас по комнатам. Засыпая, я мечтал стать таким же знаменитым магом, как Феникс, и путешествовать вместе с ним. Мне снились двери, мерцающие и зовущие к себе, чёрные бездонные колодцы, на которые и смотреть-то было страшно, таинственные туннели… как вдруг снова возникла она, тень человека.
Я растерялся, но сказал себе: «Ерунда, это всё не по-настоящему, это же сон. Чепуха, и бояться нечего. Я же отчаянный Мика, как говорил Стор». А тень человека махнула мне рукой, словно приглашая за собой. Но я не хотел никуда идти. Вот только моё тело не слушалось. Оно летело вслед за этой тенью, проскакивая через запретные двери и колодцы, то выныривая в удивительных лесах, то погружаясь в океаны, полные чудовищ.
Сердце отчаянно стучало, а в ушах стоял звон. Я понимал, что долго не продержусь, ещё чуть–чуть и умру или растворюсь в очередной огненной лаве вулкана. Но даже через грохот великолепных водопадов, мимо которых неслось моё почти бесчувственное тело, расслышал голос: «Когда-нибудь ты всё это увидишь и не во сне, сын!»
И проснулся. Моя одежда была такой мокрой, будто не вспотел, а по-настоящему нырял в океане. Я стонал и кричал: «Папа, папа ― помоги мне!» ― и сам не слышал своего голоса. Охрип от крика, которым исходил всё безумное «путешествие». Но Джек каким-то чудом почувствовал, что со мной что-то не так, и прибежал. Подхватив меня, как маленького, на руки, баюкал, успокаивая: «Не бойся, сынок. Я с тобой, это просто страшный сон. Мама права, мы слишком много занимаемся, вот твои нервы и не выдержали. Моя вина, прости».
Он помог мне переодеться и просидел со мной остаток ночи. Утром мы об этом не говорили и целый день не занимались, а пошли на матч. Потом втроём гуляли по парку и, смеясь, ели мороженое. Все делали вид, что ничего страшного не произошло, до тех пор, пока не вернулись домой.
