Михаил Финберг. С рассвета до полуночи - [6]

Тосты произносят поэты Леонид Дранько-Майсюк, Владимир Некляев, Василь Зуёнок, «театралы» Борис Луценко, Валерий Раевский, Алексей Дударев, лауреат Ленинской премии архитектор Леонид Ле­вин, профессора медицины, финансисты, юристы, личности в погонах. Все выступающие отмечают вклад «АБ» в развитие национального искусства, вспоминают концерты с песнями на стихи М. Богдановича, А. Кулешова, А. Мицкевича, вечера с песнями Янки Купалы и Якуба Коласа — к 120-летию поэтов, — из произведений присутствующих авторов; вспоминают уникальную песенную «Антологию белорусской поэзии». Звучат здравицы, пожелания творческих побед, которые, я убедился, в последующие годы осуществились.

Просматриваем видеозапись того юбилея, у Миши глаза увлажняются.

На экране я пою куплеты на мотив «Мишка-Мишка»:

1.

Видная фигура он в «Славнефти»,

В «Приорбанке» — крупный финансист,

Дипломат, директор и — поверьте! —

Он ещё худрук и тромбонист.

Высишься меж лабухов, как айсберг.

Только выше, Миша, не залазь:

Звался б в Штатах «Кондакта Майкл Файнберг».

А у нас, прабач, ўсяго — «Міхась».

Мишка-Мишка — светлая улыбка,

О которой в Минске говорят.

Это ведь — нелепая ошибка,

Что тебе сегодня пятьдесят.

2.

Пьедестал — для смелых и умнейших!

Ты на интриганов не смотри —

Посылал их прежде, и в дальнейшем

Посылай нате же буквы три.

Девушкам — мечтать об этом муже:

Щедрый, элегантный, не толстяк,

С хатой, энергичный и, к тому же,

Скажем по секрету, — холостяк!

Мишка-Мишка — эта секс-улыбка,

О которой дамы говорят!

Это ведь — нелепая ошибка,

Что тебе сегодня пятьдесят.

3.

Там, где надо, он снимает шляпу —

И в неё невольно все кладут.

Говорят, он охмуряет Папу, —

Значит, скоро Папа будет тут.

Словно чукча, добр и простодушен,

Украинца щирого хитрей,

Словно белорус, верхам послушен

И немножко умный, как еврей.

Мишка-Мишка — нужная улыбка! —

И о ней, где надо, говорят.

Это ведь нелепая ошибка,

Что тебе сегодня — пятьдесят.

Его великие предшественники — Э. Рознер, Л. Утёсов, Б. Райский, Д. Эллингтон, О. Лундстрем — не готовили себе замену, и оркестры их, едва навсегда отходил от пульта маэстро, или сразу же разваливались, или распадались постепенно, переходя из одних маломощных рук в дру­гие. Так и тут: за четверть века «АБ» дал более трёх тысяч концертов — и на всех дирижировал только Финберг. Это ситуация, когда не следует отрицать, как нас учили, «роль личности в истории». Михаил Яковлевич будет дирижировать долго, как легендарный Олег Лундстрем, ко­торый в последние годы выходил на сцену с палочкой, дирижировал своим джазом, опираясь на рояль.

8. Поздний вечер

Добрый ужин в кафе или ресторане, непременно с кем-то: или для ду­шевного разговора — тут он обязательно пожалуется на тяжкое положе­ние дел, — или с целью улучшения условий для своего оркестра — тут он станет жаловаться ещё трогательней.

~ Кроме всех видных белорусских поэтов и композиторов провели ав­арские концерты Бабаджаняна, Петрова, Тухманова, Фрадкина, обоих Дунаевских. С 88-го каждый февраль — Международный фестиваль джаза. Деньги же я нахожу сам: одни приятели оплатят гостям дорогу, другие их покормят, третьи обеспечат жильём... А в «высоких кабине­тах» смотрят мне прямо в глаза и говорят: «Нет денег — не проводите фестиваль» — чуть ли не добиваются этого! Но ведь знают, что я всё равно проведу его!

Древний Мстиславль, город-герой Минск, крепость-герой Брест, поэтично-песенное Молодечно, клавесинный Несвиж, трубный Мир, родной Мозырь — города, городки, местечки... Впечатление что рядом с партитурами у Финберга карта Беларуси, на которой он отыскивает «белые пятна» — места, ещё не охваченные музыкальной культурой его «АБ». Но есть древний город, где в 20-е годы искусство выплеснулось вулканом, разлилось морем, породив культуру новой страны: художников, писателей, музыкантов. Они, благодарные, прославили свой Витебск.

Начиная с 88 года «АБ» без пропусков участвует в фестивале «Славянский базар». Список стран-участниц увеличивается с каждым годом. Ещё бы: благодарность зрителей, заботливость организаторов, щедрые гонорары, очарование города влечёт артистов эстрады. Но главным кажется возможность петь с «АБ» и послушать оркестр в «ночь джаза».

А какие подсказки даёт Финберг малоопытным вокалистам, удостоенным чести петь с его оркестром! Он, продолжая дирижировать, пытается «завязать отношения» с молодым исполнителем: то приобнимет, то подбодрит, то предложит залу подпеть. За спиной у исполнителя — редкий случай! — «живой оркестр». Сколько возможностей общения с музыкантами-инструменталистами, выходящими к микрофону, свободных вариантов сценического существования! Но вокалисты, к сожалению, сосредоточенны единственно на своём пении и примитивных притопываниях — полная, так сказать, «недвижимость»!.. Рассуждая об этом, Финберг с горечью сетует кратко:

— Нет эстрадного Станиславского!

Полвека знаю его... Что в нём изменилось? Внешне: поседели и поредели волосы, а потому стала «ёжиком» некогда пышная «богемная» причёска. В суждениях жёстче стали интонации, категоричнее оценки, уверенность, что другие подобные коллективы делают «не то» или «не так». Стал более озабоченным: ещё бы, ответственность за двести тринадцать сотрудников, и за каждым характер, судьба, семья, личные проблемы.