Михаил Финберг. С рассвета до полуночи - [3]

Семнадцать лет простоял за пультом циркового джаза Финберг. Все без исключения мастера славного советского цирка 70—80-х годов выступали на минском манеже и за рубежом под оркестр, который вела его рука.

Постепенно специфический цирковой бэнд, которому предназначено было играть марши, галопы да полечки, преобразил Финберг в концертирующий коллектив. И результат: зарубежные гастроли, концерты в Москве, выступления по ЦТ СССР, записи пластинок на фирме «Мелодия». Как был Минский оркестр при Борисе Райском и Дмитрии Со­колове лучшим в системе «Союзгосцирка», таким и остался.

Финберг в это время много аранжировал, писал оригинальную му­зыку... Но писали и другие: молодые музыканты писали, но не музыку — анонимки. Он знал авторов. Представляю, как было на репетиции де­лать замечание, скажем, фальшиво играющему трубачу-анонимщику!.. Результатом — новый «сигнал» в инстанции. Писали обо всём, даже о ремонте в квартире дирижёра. Спасибо мудрому паркетчику, который предупредил, что под первую от входа паркетину он положил все на­кладные и квитанции на приобретённые материалы — это, чтоб бумаги не затерялись, не исчезли. Таскали Финберга по тем «инстанциям», вы­ясняли справедливость наветов. Наконец, его, беспартийного, вызвали в ЦК, выложили анонимки — их было семнадцать. И сказали, что ника­ких претензий многочисленные «проверяльщики» не имеют. И вдруг... предложили сделать, как бы теперь сказали, «бизнес-план» на созда­ние Государственного концертного оркестра («АБ» — аркестр Беларусi). Почему-то представить это следовало к утру.

Словом, цирк!

4. «Сегодня ты играешь джаз...»

На сцене КЗ «Россия» в полутьме бэнд играет оркестровую фантазию; добавляется постепенно свет... И зрители обнаруживают нечто необыч­ное: джазисты стоят к залу спинами!

Звучит голос Финберга:

— Мы не перепутали, где зрительный зал, а где задник сцены. Это так начинал одну из своих программ Государственный джаз-оркестр БССР под управлением и при участии заслуженного артиста республики Эдди Рознера!

Полный свет, музыканты разворачиваются лицами к зрителям, играют без нот — пьеса выучена: это тоже традиция рознеровского оркестра, продолжателями которого считают себя музыканты «АБ».

...С середины 50-х джазовую традицию в Беларуси продолжал симфоджаз радио, руководимый перешедшим туда Райским. Финберг играл там третьим тромбоном, параллельно учился в консерватории. А по вечерам с коллегами «лабал» в ресторанах. Это осуждалось руко­водством, за это стыдили на собраниях: как же, «опустился» до игры в кабаке! А всё же хотелось молодым музыкантам заработать совсем не лишнюю десятку, но, главное, там могли играть нечто, не «радийное», не программное. В ресторанах, чтоб тебя не узнали, музыканты стара­лись сидеть бочком к залу, в полутьме — свет только на ноты, — наде­вали тёмные очки. Через всё это прошёл и Финберг.

Когда сегодня слушаешь с грампластинок записи 60—70-летней дав­ности, понимаешь, как далеко ушла техника исполнения, владения ин­струментами. Но всё же Рознер и его соратник, минчанин Ежи Бельзацкий, были яркими предшественниками, заложили джазовые традиции в Беларуси, которые в последующие десятилетия, пробиваясь через гонения властями джаза, проявились новациями в полусамодеятельных оркестрах Якова Лосева, Льва Леновского, Льва Моллера, Бронислав Сармонта, Бориса Райского, Вячеслава Михновича. И — на высочайшем уровне! — в оркестрах Михаила Финберга.

...В КЗ «Россия» продолжается концерт. Дирижёр объявляет автора прозвучавшей увертюры: Юрий Саульский.

Когда в Минске в 1996 году этот патриарх джаза участвовал в кон­церте, посвящённом Эдди Рознеру (Русский театр), я в антракте зашёл к нему в гримёрку вместе с Мишей, спросил:

— Юрий Сергеевич, вспомните, пожалуйста: где вы были вечером 16 августа 1956 года?

— Н-не помню... — Саульский смотрел, недоумевая. Но в дверях гримёрки стоял улыбающийся, предупреждённый мною Финберг.

— А были вы в тот вечер в Москве, на сцене Летнего театра сада «Эрми­таж», за роялем, в качестве музыкального руководителя джаз-оркестра Мосгосфилармонии под управлением Эдди Рознера! — И я положил перед ним две старые голубые программки того концерта, на котором я, школьник, имел счастье быть.

Юрий Сергеевич на одной сделал надпись — воспоминание о том. что было ровно сорок лет назад, и тут же попросил у меня второй экзем­пляр: в его архиве такая программка не сохранилась.

— Знал бы ты, как я ему благодарен! — в волнении вспоминает Финберг. — Этот классик открыл мне столько профессиональных тайн аранжировки, созвучия групп инструментов, подачи звука, вообще секретов джаза!.. Именно наш оркестр провёл последний авторский концерт Саульского в Москве — мастер был уже очень-очень болен. От его приветствовала нас его жена...

Финберг планировал, что в зале «Россия» одну пьесу продирижирует Олег Лундстрем. Но у того уже не было сил — сидел в ложе и оттуда приветствовал Финберга.

— Он — легенда! Он — в книге рекордов Гиннесса как руководитель самого долгосуществующего оркестра в мире!.. Он встал в ложе, и назвал меня «Мишенька», у меня выступили слёзы, я даже отвернулся. Он передал мне свою дирижёрскую палочку... Ну, скажи: кто я для них в Москве!