Между нами война - [170]

— Сестра, что будет дальше? — спросил Никон, оглядываясь на шумную толпу, оставшуюся сзади.

— Уповаю на Господа. И вы полагайтесь на него. — сказала Эрис. Ее сердце сжималось, но другого пути нет и нет дороги назад. Больше не будет прежней жизни. Это единственное, что ей было известно.

Они пришли в часть. Яннис был уже здесь. Но он не смел вмешиваться в дела остальных. Он молча наблюдал в стороне, как Агафон проводит обучение, лишь изредка напоминая ему все тонкости этого искусства. Юниоры увидели отряд. Каннареджо спешились. Они приближались к полям. Яннис обрадовался, увидев их вместе.

— Эрис, дочка! — Яннис улыбнулся, получив в ответ приветствующий его кивок. — Как вы? Вам удалось выполнить задание?

— Учитель Яннис. Мы успешно справились. Командир остался доволен. — сказала Эрис. — Но теперь недовольны мы — и мы ушли из армии Тарроса.

При этих опасных словах Яннис обомлел от страха. Под недоумевающие взгляды молодежи в запасе, он взволнованно спросил:

— Эрис, что ты такое говоришь?! Ты хоть понимаешь, во что вляпалась?! — его глаза испуганно бегали.

— Мы все это понимаем, учитель. — сказал Аргос.

— Он знает? Таррос знает? — голос Янниса дрожал.

— Он все знает. — четко ответила Эрис. Яннис заметил, что на ее лице появились мужские угрюмые черты. Так случается, когда впервые сталкиваешься с жестокостью войны — лицом к лицу.

— Теперь вы — дезертиры и по закону вам казнь за нарушение клятвы! — воскликнул учитель.

— Я и ребята пришли сюда, чтобы попрощаться со своими. — ее глаза заслезились. Антонио с интересом разглядывал родные окрестности Эрис и ее братии.

Юниоры смотрели на них и проникались их чувством.

— Нет! Мы пришли не только для этого! — воскликнул Софос.

— Мы пришли пригласить юнцов, мечтающих стать воинами ради справедливости, с собой! Знайте — в рядах солдат колонии справедливости и чести не существует! — выкрикнул Аргос, которого боялись.

— И вы почувствуете то же, что и мы, поступив на службу к колонизаторам. Но сбежать шанса не будет. Не будет такой команды, какая есть сейчас у нас. — сказал Аннас.

— Я хочу с вами. — сказал Агафон. — Меня дома ненавидят за то, что я хочу стать солдатом острова. — опустив голову, поведал он.

— В таком случае, кто с нами — говорите! — предложила Эрис громко.

Парни подняли руку — не осталось ни единого человека.

— Господи… — прошептал Яннис.

— Вместо причитаний дайте совет — с кем из архонтов нам создать коалицию. — хмуро произнесла Эрис. — Ребята! Еще раз хорошо подумайте — назад дороги не будет!

На лицах вчерашних детей не было ничего, кроме свирепой решимости. Аргос довольно покачал головой.

— Теперь Яннис — Вы остаетесь здесь за главного. Как и мечтали. А мы — уходим в горы. — сказала Эрис. Никон всучил бордовое знамя Венеции Яннису в руки.

Отряд Каннареджо уходил. Эрис в последний раз оглядела дорогую ее сердцу часть, любимую с детства. На выходе она прикоснулась рукой к столбу вечного забора Тарроса, почувствовав его сильную энергию.

— Мы поговорим с теми магнатами, что против колониальной зависимости. Мы объединимся и добьемся послаблений от венецианцев вместе! — крикнула она. Ребята — кто на конях, кто пешком, отправились на возвышенности, где уже обитали противники местных властей.

Проходили месяцы, меняющие времена следующих годов. Юниорам предстояло знакомиться с другой жизнью — по ту сторону закона. Они заняли пещеры в горных лесах. Отсюда открывался замечательный вид на Ситию и море. Эрис знала, что неподалеку обитают православные монахи, гонимые католиками.

Ребята основного состава Каннареджо поселились рядом. Остальные рассредоточились по округе. Юниры быстро нашли общий язык с людьми в тени. Но Эрис сразу дала знать каждому, кто тут хозяин. Подготовку ее большого числа людей невозможно было обойти.

Яннис тайно переговорил с несколькими аристократами — он дал им знать, что теперь к архонтам подключились воинственные юниоры, а не простая крестьянская молодежь с киркою в руке.

Каллергис-старший был обрадован этой новостью. Его состояние здоровья ухудшилось после знакомства с Тарросом. Он слег, парализованный. Уже на смертном одре он взял с сына клятву быть всегда с народом и гордо носить фамилию Каллергисов, не опозорив и сделав известной. Алексис с честью принял это.

Ребята знали, что обстановка ухудшается с каждым днем. Гнет над порабощенными толкал их на агрессию. Агрессия гасилась вспышками насилия хозяев и очередными ограничениями властей.

Эрис находилась в лагере, когда к ним впервые пришел Алексис. Она варила пищу для братьев — была ее вахта. Парни были с другими, уча их создавать и управляться оружием из подручных средств — обычно это были острые камни, замотанные в ткань, торчащую из рукавов.

— Куда идешь? — выкрикнула Эрис. В сумраке ей померещилось, будто бы сам Таррос приближается к ней. Темные деревья склонялись к опушке около пещер. Птицы остервенело верещали после захода солнца. Дым бил в нос и разъедал глаза.

— Я — Алексис Каллергис. — ответил он сквозь треск костра.

— Проходите. — Эрис указала ему на место. Строгая девушка в форме впечатлила его своей доблестью, внушающей уважение.